Володя Тейтельбойм - Неруда

Не раз отмечали, что Неруда рано приохотился к чтению, но с арифметикой был не в ладах. Возможно, это уже вошедшее в легенду утверждение несколько искажает правду. Чилийский писатель Гонсалес Вера уверял, что когда маленькому Неруде давали книгу, перевернутую вверх ногами, он читал ее очень бегло и в то же время с удивительной быстротой складывал любые числа, мало заботясь о правильном результате. Складывать, наверно, умел, но умножать нет. Рассказывают, что, когда Неруда, уже Исла-Негра, просматривал бумаги в очках, съезжавших на кончик носа, он нередко спрашивал с глубокой озабоченностью: «Лаурита, сколько будет пять на восемь?» Лаура Рейес глядела на него жалостливо, с укором, точно на самого незадачливого ученика Технической школы, где работала, и качала головой, не понимая, как можно столько раз спрашивать об одном и том же. «Господи, Пабло! Да сорок!» — со вздохом говорила она. История и впрямь забавная, но она свидетельствует о том, что Неруде, если он и не умел множить, да и вообще был лишен математических способностей, всегда кто-то спешил на выручку. Тогда еще не вошли в моду карманные калькуляторы. Будь они в ходу, как сейчас, поэт наверняка облегчил бы себе жизнь, купив калькулятор. Ведь с годами поэзия принесла ему не только славу, но и деньги, которые, хочешь не хочешь, надо считать.

Дядя Орландо Массон, тот легендарный персонаж, чье имя уже упоминалось в нашей книге, был не только первым живым поэтом, которого узнал Пабло, но и первым борцом за социальные права, которого он увидел воочию. Неруду все восхищало в этом человеке. Шутка ли — настоящий мятежник, бунтарь. Орландо Массон основал газету и на ее страницах вел борьбу за справедливость, обличал всякое зло. Он открыто называл имена всех бесчестных людей. В отместку враги подожгли здание, где печаталась газета, отстаивающая правду. Это был последний пожар, который Неруда увидел до отъезда из Темуко. Чаще всего пожары в городе случались не сами собой, а были делом рук поджигателей. Иногда какой-нибудь неудачливый хозяин поджигал свое заведение, лишь бы не платить долги. А порой таким образом вымещали свою злобу уязвленные богатеи. Пример тому — сгоревшее до тла помещение газеты «Маньяна», где находилась и типография. Пламя взметнулось в непроглядной ночной тьме, чтобы скрыть лицо коварного преступника. Душу юного Неруды глубоко ранила подлая месть. Он переживал гибель газеты «Маньяна» не только потому, что там напечатали его первую заметку и самые первые стихи, но и потому, что из ее типографии вышли в свет «Цветы Арауко» — поэтический сборник неистового Массона, самая первая книга стихов — причем откровенно бунтарских, — изданная на чилийском Юге.

Неруда с любовью вспоминал типографию, где впервые услышал едкий запах сурьмы и, как заправский наборщик, пачкал пальцы типографской краской.

Спустя годы Пабло встретил в Индии поэтов, которые напомнили ему дядю Орландо. Они читали свои длинные стихотворные монологи нараспев, как и он. Много позже, в Советском Союзе, Неруда увидел, что поэты могут быть талантливыми чтецами и актерами и в их манере декламировать органично сочетаются высокое мастерство и страстность.

У дяди Массона была чуткая, весьма пылкая аудитория. Когда на поэтическом вечере Орландо предстояло читать стихотворение «Нищий», его одежду для большего эффекта рвали в самых заметных местах. А если затем он собирался прочесть стихотворение «Поэт», тоже пользовавшееся огромным успехом, все тут же чинили, зашивали дыры. Правда кое-как, на скорую руку — во-первых, времени в обрез, а во-вторых, все скрывал широкий романтический плащ.

Дядя Орландо всячески поддерживал в своем племяннике тягу к поэзии, твердо веря, что из него выйдет толк. В тринадцать лет Нефтали относит в газету «Маньяна» свою статью, озаглавленную «Энтузиазм и упорство», которая по остроте мысли и накалу чувств вполне заслуживала места передовицы. Дядя опубликовал ее с гордостью. «Чтобы укрепить дух энтузиазма, надо осваивать опыт всего человечества, равно как и опыт великих людей, оставивших след в истории».

Похоже, никто, кроме Массона, не придавал никакого значения тому, что пишет задумчивый подросток. В домашнем кругу он по-прежнему — Нефтали Рикардо Эльесер Рейес. Но в городке к нему надолго прилепилось прозвище Спица, должно быть из-за его невероятной худобы. Он был похож на голодающего индуса, лицо почти зеленое, а взгляд — невидящий. Чаще всего близкие звали его — Нефтали. Из трех имен, которые он получил при крещении, выбрали только это, взятое из Священного писания.

Неруда сказал, что ему «не нравится Буффало Билл {15} 15 Буффало Билл — прозвище североамериканского авантюриста Уильяма Фредерика Коуди (1846–1917), описавшего свои похождения в ряде популярных книг. — он убивает индейцев, но зато — это великолепный наездник!» Школьником поэт глотал сотни книг. То же самое будет с ним и на Востоке, где он изнывал от одиночества… В родном Темуко Неруда читает все подряд, перескакивая от приключенческих романов к Варгасу Виле {16} 16 Варгас Вила Хосе Мария (1860–1933) — колумбийский писатель. . В его чтении царит полный хаос. От смятенного скандинава Стриндберга {17} 17 Стриндберг Август Юхан (1849–1912) — шведский прозаик и драматург. он бросается к Фелипе Триго {18} 18 Триго Фелипе (1865–1916) — испанский романист. , которого в ту пору считали скабрезным. От насквозь рационального энциклопедиста Дидро — к странствующему по российским просторам Максиму Горькому, который поведал миру о босяках и о бесстрашных революционерах. Неруду глубоко волнуют злоключения Жана Вальжана, несчастья Козетты, любовные страдания Мариуса в «Отверженных». Тринадцатилетний романтик вздыхает над страницами Бернарден де Сен-Пьера {19} 19 Бернарден де Сен-Пьер Жак Анри (1737–1814) — французский писатель, автор романа «Поль и Виргиния» (1787), где на фоне тропической природы развертывается трогательная история любви сына крестьянки и дочери дворянина. . Встреча с этими писателями была для него радостным потрясением. «Словно вдруг прорвался волшебный мешок, и зерна человеческой мудрости падали и падали в ночную тьму Темуко. Я читал, забывая о еде и о сне». Он глотал книги, как голодный страус. Пожирал без разбору все, что попадалось на глаза. Само собой, настал черед Сальгари {20} 20 Сальгари Эмилио (1863 1911) итальянский писатель, автор приключенческих романов. и Жюлю Верну, затем книгам в доме Орландо Массона и, разумеется, всей лицейской библиотеке. «Дон Кихота» он прочел в издании, которое ему подарил Хувенсио Валье. Поэт Эрнесто Торреальба, учитель французского языка, старался определить круг его чтения. Увлеченный русской литературой, он однажды принес Неруде несколько произведений Максима Горького. Эрнесто Торреальба предостерег Неруду, вернее, дал ему хороший совет: «Если ты твердо решил писать, не следуй красотам испанской словесности. Иначе останешься вечным учеником». Благодаря Торреальбе юный лицеист узнал Рембо и Бодлера. Ему нравилась французская и английская литература, и он с удовольствием переводил стихи с этих языков. Однажды Нефтали показал учителю свой перевод английского стихотворения. Тот бегло прочел и ничего не сказал — то ли задумался, то ли растерялся… Неруда на его глазах порвал исписанные листки. Тогда Торреальба принялся складывать все клочки бумаги. Но пока он пытался справиться с этой головоломной задачей, Неруда снова написал текст стихотворения… Ему изготовили в Темуко резиновую печатку, на которой вырезали имя — Нефтали Рейес. Этой печаткой он метил листы бумаги, куда переписывал стихи Верлена, Сюлли-Прюдома в оригинале или в собственном переводе. Неруда наизусть знал по-французски «Разбитую вазу» Поля Фора… Вот так он брал уроки у европейской поэзии. Так учился.