Владимир Буньков - Дневник научного работника

Я тревожно спал, думая, что картонная коробка может развалиться, и всё рухнет на пол: и телевизор, и видеомагнитофон. Я предупреждал Геру об этом, но он надеется на авось.

Утром я поехал по дворам на велосипеде поискать какую-нибудь тумбу или железную плиту в качестве подставки под Герин ТВ. Я так всегда делаю, и каждый раз что-нибудь нахожу. Я нашёл подходящую вещь в первом же дворе! Это был прочный тяжёлый столик с толстыми точёными ножками. Вид у него был облезлый, но для подставки он вполне годился. Я даже пробовал на нём плясать, - он не шелохнулся. Я отнёс его Гере (в 10 час они ещё спали), и он согласился его взять, собираясь предварительно его почистить и помыть (или покрасить).

19 июля 1992 года, воскресенье.

Выходные дни пролетели незаметно. Настолько незаметно, что трудно вспомнить, чем они были заполнены. Особенно непонятно было, куда делись 32 часа полезного времени: в субботу с 8 до 24 час, и столько же в воскресенье. Я с трудом вспоминаю только несколько слагаемых из этой огромной суммы 32 часа. Одно слагаемое: каждый день в любую погоду мы с Ирой ездим на велосипедах купаться на Кратовском пруду. Проплывём (по очереди, чтобы не украли велосипеды) по 200 м – и домой. Конечно, 200 м – это не те 1500 м, которые я проплывал в бассейне, но вода грязная, и плыть противно.

Ещё одно слагаемое: ремонт лампового телевизора у друга Шлемака, тоже пенсионера. Они были очень довольны, что за 100 руб я им не только исправил телевизор, но и всё обстоятельно объяснил.

Ещё много часов я провёл с внучкой Женей. Теперь уже всем ясно, что она больше всех любит меня, потому что только я устраиваю ей танцы с музыкой. Под музыку Fausto Papetty, Paul Mouriat, James Last,- мы крутимся с ней по гостиной. Она либо у меня на руках, либо верхом на плечах. Разыгравшись, она машет ручками и пытается петь. Лиля, счастливая, выглядывает из кухни.

Много часов ушло на запись музыки Electric Light Orchestra и др, - с лазерных дисков, которые принёс мне Птицын (а Ваня тут как тут!)

И ещё, бесконечные ремонты многочисленной аппаратуры.

20 июля 1992 года, понедельник.

Распустился на каникулы шахматный клуб. И если добавить к этому тихую пасмурную погоду, то картина получается печальная.

В 10 час прибыла Тамара Юрченко, - мы с Эдиком ждали её с нетерпением, т.к. с сегодняшнего дня мы должны начать новый большой расчёт для её самолёта МАИ-90 (а может, МАИ-92). Зимой для Тамары делали расчёт Мосунов с Набиуллиным, а я был в отпуске. Теперь все в отпуске (Рыбаков в гипсе), кроме меня и Эдуарда. Вот и получается, что этот расчёт придётся делать нам вдвоём.

Тамара привезла подробные исходные данные для расчёта своего самолёта. Эдик разделил всё на две порции, и мы с ним введём все исходные данные за два дня. На обратном пути Тамара попала под дождь, рискуя испортить свои красные туфли. Я в таких случаях снимаю обувь и иду босиком, но, к сожалению, посоветовать то же самое Тамаре, не догадался.

21 июля 1992 года, вторник.

Второй день стоит дождливая погода, весьма благоприятная для расчётных работ. Мы с Эдиком с утра засели за терминалы Лабтама. Кроме нас двоих, и Толи Зубакова всё лето больше никто не пользовался Лабтамом. Чижов что-то сочиняет на своей персоналке, и всё время ворчит, как профессор.

К обеду я закончил набирать исходные данные по своим четырём агрегатам: киль, руль направления, стабилизатор и руль высоты. После обеда закончил и Эдик. У Тамары оказалось около 10 ошибок, а всего в моей порции было около 1700 чисел. Наверное, столько же будет и у Эдика. Немного раздражало, что Тамара задавала жёсткости и массы с четырьмя знаками, например: 584.3 или .4115106. Я бы непременно написал по-другому: 584 (или просто 580) и 411000. Но я не стал в уме переделывать по-своему, чтобы не сбиться, потому что и так набрать 1700 чисел за 7 часов – это утомительно.

  

Чтобы наконец найти причину сбоев в Герином ТВ я изучил работу модуля кадровой развёртки по книге Ильяшевича, которая осталась у меня на память о погибшем Саше Щукине. Появилась надежда, что причина – в обратной связи по постоянному току.

Я всё время помню, что надо мной висит долг 11 тыс руб Птицыну. Олег обещал продать мой старый ВМ-12, и сегодня он забрал его у меня, оставив залог. Я впервые держал на руках 22 новеньких пятисотки, - на них по-прежнему Ленин и Герб СССР. А металлические рубли, говорят, во Владивостоке можно продать по $10 – это 1500 руб.

22 июля 1992 года, среда.

С утра в доме было оживление. Алексей встал в 6 30и направился в кухню, где Лиля сварила для него с вечера кастрюлю пельменей. В 7 30встал Ваня, и, сварив себе 2 яйца (и заодно мне одно), уехал с другом Сергеем в Москву. В 7 50заехал Гера на минуту на огромном грузовике и внёс в квартиру флягу с творогом (по 36 р). На этот раз у Геры вместо прибыли убыток 4 тыс руб, потому что в понедельник он проспал.

Я предупреждаю и Ваню, и Геру, что коммерция – ненадёжная профессия, и что они рискуют остаться без работы. Тем более, у них нет ни магазина, ни склада, ни собственного транспорта. Случайные закупки неизбежно будут перехвачены более энергичными и твердолобыми купцами. Сотрудничество с товарищами невозможно застраховать от обмана и предательства. Вместо доверия требуется осторожность и твёрдый расчёт. Так что заняться коммерцией – это обречь себя на одиночество.

Сегодня решается вопрос о моём долге Птицыну 11 тыс руб. Я ему уже говорил в обед, когда относил 1 кг творога, что Олег увёз в Москву мой ВМ-12 и вечером всё выяснится. Я обещал ему немедленно сообщить о результате, но Сергей настолько нетерпелив, что звонил мне в 20 час и в 21 час, а я в ответ просил ждать. Наконец я сам не вытерпел и 21 20позвонил Олегу, надеясь на его возвращение. Он и в самом деле вернулся и ужинал. Я с нетерпением спросил Олега: «Ну, как? Положительно, или отрицательно?» «Не то и не другое, - ответил Олег, - я сейчас приду и всё объясню».

Он пришёл, неся в руке мой тяжёлый чемодан. «Значит, - подумал я, - не удалось продать». Мы спустились в подвал, и он стал рассказывать: «Ну, и намучился я с Вашим магнитофоном!» «Конечно, - согласился я - возить в Москву туда и обратно чемодан весом 10 кг…»

«Не в тяжести дело! – продолжал Олег. – Мы никак не могли его включить. Тыркались, тыркались, - ничего не показывает! Наконец с трудом настроили! Потом пытались записать с телевизора, он имел в виду – с тюнера - не записывает. Да и переключатель отломан. Наверное, Ваш Герман отломил…»

Олег ещё и ещё наводил на меня тоску, на что я заметил: «Почему они не захотели приехать сюда в Жуковский? Я бы им всё показал, как следует!» А Олег продолжал: «И они ни за что не хотели покупать без коробки, - говорили, давай чемодан взамен коробки. Но я им отвечал, что чемодан дополнительно стоит 300 руб…»