Владимир Буньков - Дневник научного работника

Я знаю, что для приёма спутникового телевидения требуется чистое небо, не загороженное ни соседними домами, ни даже деревьями. Около моего двухэтажного дома стоит огромная берёза. Я боюсь, что она окажется помехой для моей спутниковой антенны. Чтобы разобраться в этой проблеме, я стал изучать, где у нас юг. Спутник висит над горизонтом на высоте 20 ои на столько же отстоит от юга к западу. Я рассуждал так. Я наблюдал восход солнца 22 ноября в 8 15, а заход – в 16 15. Среднее значение равно 12 15. Значит в это время солнце точно на юге (на компас я не надеюсь).

Я работаю в ЦАГИ 40 лет. И каждое утро я наблюдаю одну и ту же картину: восход солнца, особенно в ясные дни зимой. Я задал себе вопрос, на какой высоте стоит солнце в полдень? Где оно восходит? Какой угол оно проходит каждый час? И я решил тряхнуть стариной и сделать расчёт видимой траектории солнца. Если в Древнем Египте это умели делать жрецы, то я, доктор наук двадцатого века, могу решить такую простую задачу?

И решил. Я не читал специальных книг по астрономии, где такая теория должна быть. Я пользовался только школьной тригонометрией.

Меня интересовало движение солнца в местных координатах, а точнее азимут и высота над горизонтом, как функция местного времени в любой день года (можно для любого города).

Я не стану списывать из дневника эту теорию с двумя страницами формул. Но, ещё только начав копить деньги для спутникового ТВ, я уже знал, как настроить по солнцу любой спутник.

Пользуясь своей теорией, я для интереса решил несколько задач: длительность дня, высота солнца в полдень, азимут восхода и захода, положение солнца в любой момент, скорость движения по азимуту.

Последняя задача оказалась с парадоксом, а именно, скорость движения солнца по азимуту не 15 ов час, как мы привыкли считать в быту, а может быть любой. Конечно, когда я увидел это в своих формулах, я сначала думал, что это ошибка. Но потом понял, что это происходит из-за неудобства такого понятия как азимут. Азимутом удобно пользоваться в высоких широтах, когда солнце ходит недалеко от горизонта, но в экваториальных широтах солнце может после восхода сразу идти вверх, оставаясь на постоянном азимуте, а, пройдя зенит, мгновенно менять азимут на 180 о.

Я много встречал математических и астрономических парадоксов, но вот наконец я сам обнаружил такой парадокс. Завтра из Китая вернутся мои коллеги, и среди них Эдуард. Он, как и я, любит занимательные парадоксы. Вот я его и спрошу: «Как ты думаешь, Эдик, солнце перемещается по азимуту примерно 15 ов час? Или эта скорость может отличаться в несколько раз?» Представляю, как он удивится, когда узнает, что она может быть 1000 ов час и больше.

29 декабря 1995 года, пятница.

Последний рабочий день уходящего года .Сижу, как бывало много лет, один. Остальные ушли на похороны Столбуновой, которая 11 лет назад работала у Минаева. Однако после похорон вернулся Мосунов, но и он вскоре ушёл домой.

17 декабря были выборы в Государственную Думу. На первом месте коммунисты. Это значит, основная масса народа тоскует по прежней беззаботной жизни «Застойного периода». ЦАГИ влачит жалкое существование. Последний раз зарплату выдавали за август. Да и зарплата жалкая: мой оклад 400 тыс руб в пересчёте на застойные времена эквивалентен 40 руб, а ведь тогда я получал 500 руб. Энергичные молодые люди ушли из ЦАГИ, как крысы с тонущего корабля. Остались только старики вроде меня и немного среднего поколения, например наш Мосунов, которому 47 лет.

3 января 1996 года, среда.

«Впервые за много лет наступила настоящая зима!» – радостно воскликнул Валера. И в самом деле, кругом пушистый снег, мороз –20 о, а сегодня даже было –25 оС. Эдуард заболел ещё перед Китаем, а теперь окончательно слёг и попросил оформить отпуск на неделю.

У меня на прошлой неделе возникла забота из-за проекта для Боинга. Наш главный конструктор, он же единственный, Казбек, - надумал проверить расчётом эффективность демпферов, которые я предложил для спасения проекта от флаттера. Для этого он попросил своего коллегу В. Петрова, специалиста по гидравлике, сделать расчёт.

Результат оказался печальным: вместо эффективности F=1000 кг см сек

Получилось всего F=1.2. Этот результат мне принёс Октай Мамедов и просил разобраться. Я разобрался. При комнатной температуре, используя демпфирующую жидкость АМГ-10, эффективность будет равна не 1.2, а 100, что можно считать вполне пригодным для нас. А что касается результата Петрова, то он либо ошибся в 100 раз, либо взял вязкость при температуре +60 оС. Вот тут-то мне и пришлось познакомиться со справочниками. Эта жидкость по мере нагревания меняет свою вязкость в 100 раз. В частности, в техзаписке Петрова для АМГ-10 при Т=20 оС даётся кинематическая вязкость 200 стоксов, а в справочнике написано: 200 сантистоксов. Я хотел с ним поговорить, но Амирьянц говорит: «Не надо!»

Конечно, это было авантюрой с моей стороны влезать не в свою область, но я привык во всё влезать. Обнаружилось ещё и такое обстоятельство: в трубе Т-128 происходит нагрев до 50 оС. И тут я вспомнил, как химичка Зоя Потолова из отдела Галкина в 1980г хвалила кремнеорганические жидкости как идеальный материал для демпферов. Она давно уже на пенсии. Её химическая лаборатория ушла на свалку. Борис Венедиктов сказал, что кое-какие реактивы остались: бутыли с тетрабромэтаном, азотнокислым цинком… А что касается ПОЛИОРГАНОСИЛОКСАНОВОЙ жидкости (кремнеорганическая – это нам и надо), то вряд ли она сохранилась. Надо поискать на старых складах. У меня дома есть пузырёк с такой жидкостью, - 15 лет назад мне его подарила Зоя Михайловна для магнитофонного демпфера. На вид как густой сахарный сироп.

Кажичкин сказал, что такие бутыли надо искать в так называемой комнате Жмурина. Он давно уже умер, а его комната осталась. И вообще у Галкина остались только двое: Венедиктов и Шибанов. Если на каждом партсобрании начальники требовали расширения площадей для своих отделов и секторов, то теперь появились пустые комнаты, а в некоторых залах сидят всего по 2-3 человека. Я догадываюсь, наш сектор – это единственный сектор в ЦАГИ, который за десятки лет не уменьшил своего состава. Нас сейчас пятеро, и все мы здесь со студенческой скамьи.

5 января я взял у Кажичкина ключ от Жмуринской комнаты и отправился искать демпфирующую жидкость №5. Но сначала мне пришлось расчищать снег на подступах к этому длинному приземистому складу, чтобы подобраться к двери, ведущей в комнату Жмурина. Чтобы разгрести снег, я сначала искал лопату, и в поисках её забрёл в огромный складской ангар площадью 1000 кв м. Он выглядел пустым и безжизненным с жалкими остатками какого-то хлама. Какое огромное капитальное сооружение пропадает зря! Там на полу я нашёл каску, с помощью которой я и расчистил путь к комнате Жмурина. Комната выглядела мёртвой. Она заставлена 20-литровыми бутылями с глицерином, фреоном и другими непонятными жидкостями. Научное оборудование уже давно заржавело. Полки в шкафу сгнили и прогнулись под тяжестью многочисленных химикалий.