Николай Молчанов - Огюст Бланки

Но сыграло роль и еще одно важное обстоятельство. Бланки на горьком опыте убедился, что любое его действие, любой шаг подвергаются клеветническому извращению, что властям недостаточно держать его в тюрьмах. Им надо морально уничтожить его. Это началось «документом Ташеро» и продолжалось на суде в Бурже, где его крайне сдержанное поведение 15 мая 1848 года представили в немыслимом виде коварного заговора. А его портрет в буржуазных газетах изображал Бланки в образе кровожадного чудовища. Можно было не сомневаться, что враги пустят в ход в связи с его побегом из больницы Неккера какую-то новую выдумку как плод непредсказуемой полицейской фантазии. Поэтому он хочет заранее дать общественности свою, правдивую, версию этого дела. Наученный горьким опытом, он предусмотрительно обезоруживает клеветников.

В Брюсселе Бланки снова поселяется в маленькой комнате у доктора Ватто. Начинается первый, действительно длинный период свободы. Как и раньше, он редко отлучается из дома. Но его связи с внешним миром, то есть в основном с Францией, небывало расширяются. Ежедневно он пишет по нескольку писем. Речь идет в них не только о конкретных делах, связанных с деятельностью бланкистов. Он ощущает острую потребность в информации о положении во Франции, где усиливается кризис Империи. В сентябре 1865 года его друг Гюстав Тридон снова предстал перед судом и снова был осужден на несколько месяцев тюрьмы за историческую книгу «Эбертисты». Это событие оказалось своего рода знамением времени. Дело в том, что одним из ярких признаков нарастания революционных настроений во Франции послужила историческая литература. Выходит очень много книг по истории, и, что особенно важно, эти книги имеют шумный успех среди публики. История оказалась своеобразным рупором выражения революционных взглядов на современность. Все интересуются историей, особенно историей революций.

Шеститомная «История революции» Жюля Мишле выходит дважды, и оба издания раскупаются. Огромный успех имели книги Бужара «Марат» и Амеля «Робеспьер». При этом речь идет не только об истории французских революций. Для борьбы против Империи годился любой пример любой узурпации власти каким-либо диктатором любой страны и любой эпохи. То, что по цензурным условиям нельзя было сказать прямо и открыто, говорили устами исторических деятелей прошлого. Блестящий пример такого использования истории — книга Огюста Ро-жара «Речи Лабиения», которая вызвала сенсацию. Поводом для автора послужил выход очередной книги самого Наполеона III «Жизнь Цезаря». Он желал прослыть литератором и поэтому выпускал под своим именем посредственную стряпню наемных писак. Это и натолкнуло Ро-жара на мысль написать «Речи Лабиения».

Лабиений — народный оратор Древнего Рима, выступавший против тирании первого римского императора Августа, родственника и наследника Цезаря, и обличавший его отвратительные пороки. Рожару не потребовалось ничего придумывать. Он только отобрал реальные исторические факты об Августе, и читатели сразу угадали в диктаторе своего императора Луи Бонапарта. Он и сам узнал себя в облике Августа и обрушил на Рожара все полицейские преследования. За свою книгу автор получил пять лет тюрьмы, которые он, правда, так и не отбыл, ухитрившись бежать за границу. А его небольшая книжка, конфискованная полицией, без конца переписывалась от руки и распространялась во Франции. Так история служила современности.

«Эбертисты» Гюстава Тридона — произведение с более сложной политической подоплекой, но далеко не столь злободневное. История с этой книгой интересна особенно потому, что ее вводную часть написал сам Бланки, хотя тогда это было неизвестно. Жан-Рене Эбер во время Великой французской революции представлял крайне левое крыло якобинцев. Вместе со своим другом Шометом он выражал интересы самых бедных, плебейских масс революционной Франции. Книжка Тридона ценна не как историческое исследование, а как выражение политических и социальных позиций бланкизма. Во введении к этой небольшой книге Бланки писал, что «настоящее открывает мне смысл прошлого». Отсюда вольная, субъективная интерпретация эбертизма, который рассматривается в качестве бланкизма эпохи Великой французской революции. Книжка Бланки-Тридона, по существу, сводилась к двум идеям: во-первых, бланкистам ни в коем случае не следует действовать вместе с наследниками якобинцев и Робеспьера, то есть с левыми буржуазными республиканцами вроде соратника Ледрю-Роллена Делеклюза; во-вторых, главной задачей является борьба против религии, против церкви. Здесь та же тенденция, о которой говорилось в связи с журналом «Кандид». Книжка не имела успеха, поскольку она была в отличие от книги Рожара довольно далека от главных проблем, волновавших Францию. Она обнаруживала теоретическую слабость бланкизма с его приоритетом антирелигиозной деятельности, даже в ущерб задаче объединения всех левых сил против Империи. Правда, сами сторонники Бланки стихийно как бы исправляли своего учителя, втягиваясь в общий фронт республиканцев по мере развития событий.

Так, например, они едут на международный конгресс студентов, открывшийся в конце октября в Льеже, в котором участвовало около тысячи человек. На церемонии открытия съезда все участники поднимают свои национальные флаги. Лишь французы развертывают черное знамя, символизируя траур по свободе, задушенной Империей. На конгрессе вспыхивает борьба между католиками и атеистами. Здесь бланкисты действуют очень активно. Одобряются идеи уничтожения неравенства, предоставления всем политических прав. Конгресс провозглашает, что религиозный фанатизм — это преступление.

На обратном пути в Брюсселе бланкисты предложили встретиться со Стариком. Кстати, Бланки нисколько не смущало это прозвище. Более того, он начинает подписывать письма этим словом вместо своего имени. Поль Лафарг, участник этой встречи, пишет: «Я был тогда еще очень молод не только по своему возрасту, но и по энтузиазму. Поэтому я с нетерпеньем ожидал прихода Бланки, которого я ранее представлял себе лишь в тумане распространявшейся о нем клеветы и лжи. Велико же было мое удивление, когда я увидел спокойно вошедшего человека небольшого роста, хотя прекрасно сложенного, одетого замечательно просто и тщательно, с седой бородой, седыми волосами, матовым цветом лица, большим тонким носом... И все это освещено было небольшими, глубоко сидящими и искрящимися жизнью глазами».

Бланки оживленно беседовал с молодежью. Он высказывал уверенность в близком падении Империи. Говорил о том, что Франция вновь должна стать республиканской. На прощание он сказал: