Вячеслав Огрызко - Мир мой неуютный: Воспоминания о Юрии Кузнецове
- Название:Мир мой неуютный: Воспоминания о Юрии Кузнецове
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литературная Россия
- Год:2007
- Город:Москва
- ISBN:978-5-7809-0078-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вячеслав Огрызко - Мир мой неуютный: Воспоминания о Юрии Кузнецове краткое содержание
Мир мой неуютный: Воспоминания о Юрии Кузнецове - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Взгляд поэта медлит, останавливается на самом хрупком и преходящем в земной красоте — на цветах и юности. Поэт как будто выполняет обещание, данное раньше: «И легко и звонко запою», он создаёт свою сказку, а это, в сущности, просто мир,
Где веют прекрасные лица,
И платья метут по цветам.
Поэт не придумывает свой «рай на земле», но, стирая наслоения, восстанавливает подлинную красоту мира. Этот «лёгкий образ рая» просвечивает в стихотворениях «След человека», «Косынка», «Девичий смех», «То не лето красное горит», «У рубежа», «Пыль солнца земля отряхает», «Узоры» и др.
У Кузнецова есть чудесное (по-моему, лучшее из поздних) стихотворение «Анюта» с таким эпиграфом:
Придите на цветы взглянуть,
Всего одна минута!
Приколет розу вам на грудь
Цветочница Анюта.
Забытая песенка.
Это самое печальное и самое светлое стихотворение — из тех, что создаются «по ту сторону боли», «после вечного боя». Здесь «память смертная» овеяна чистым и лёгким светом случайного и таинственного женского образа: «Где она, весёлая Анюта? Я и не видел никогда». Жизнь даёт только знаки её присутствия («Это не Анютины ли глазки / В чистом поле смотрят на меня?»), а встреча с ней происходит уже по ту сторону жизни:
Я лежу, усыпанный цветами,
Запах розы издали ловлю:
Он сулит мне скорое свиданье
С той, кого не ведая, люблю.
Песенка возвращается в конце, замыкая круг:
Придите на цветы взглянуть,
Всего одна минута!
Только теперь:
Положит розу мне на грудь
Та самая Анюта.
Вечная женственность? «Донна Анна в смертный час твой встанет»? — Да, в облике юной девушки из русского городского фольклора, конечно, — «Та самая Анюта»!
Особняком стоит маленькая поэма «Красный сад». Где-то «за тридевять земель» существует этот сад. «И творит певучие молитвы / Тихий хор его благоуханий».
Здесь именно и только цветы — герои поэмы.
Тот, кто хорошо помнит общий тревожный и суровый колорит большинства его стихотворений, царившие в них резкие звуки и образы, будет поражён тем, как мог поэт с таким пристальным вниманием и с таким умилённым восторгом разглядеть душу каждого цветка в этом таинственном саду: каждый из них неповторимо своеобразный, особенный, а вместе они — как самое прекрасное, что даёт земля, — обращены к небу и получают его отклик.
Боголюбно лилия сияет
Среди роз таинственных и разных.
Белый столп сияния восходит
Прямо в купол вечного сиянья
И сливается с дыханьем Божьим.
Всё сияет: ангелы и звёзды,
И деревья, и кусты, и травы.
Все цветы, как ангелы, сияют,
И сиянье это несказанно!
Всё благоухает: близость Бога
И тепло Его прикосновений,
И благоуханье несказанно!
«Красный сад» служит прообразом Райского сада, как бы возмещая незавершённость начатой Кузнецовым поэмы «Рай».
Думаю, что это большая радость для читателя, что с нами остался вот этот Кузнецов, человек, остановленный «таинственной силой» у самого края бездны — бездны отчаянья — и сумевший на этой грани так воспеть хвалу миру и его Создателю.
Елена Владимировна Ермилова родилась 22 марта 1934 года в Москве. В 1956 году окончила МГУ. В 1959 году защитила кандидатскую диссертацию. В 1989 году выпустила книгу «Теория и образный мир русского символизма».
Мамед Исмаил. И верный путь во мгле
Светлой памяти большого русского поэта Юрия Кузнецова.
Я не поверил своим глазам, это было немыслимо, невозможно. Слёзы душили меня. Дочь моя Пользар всего месяц назад гостила у них в Москве. И сам Юрий Кузнецов, и спутница жизни его Фатима-ханум встретили-приветили гостью выше всех моих лучших ожиданий. Они проговорили о том очень далеко за полночь. Пользар, видевшая Юрия у нас в Баку ещё малолеткой, после московской встречи взахлёб рассказывала о своих впечатлениях: «Как же может один человек излучать столько положительной энергии! Слушаешь его — не наслушаешься! И каждая фраза как открытие, откровение, опрокидывающее всё и вся. Словно ему нисходит внушение свыше, и всё это происходит у тебя на глазах…»
Моя дочь повторяла мне то, что я знал. Действительно, общение с ним заряжало всё твоё существо внутренней энергией. Невольно мне вспомнилась наша последняя встреча с ним в девяносто девятом году, в Москве, когда я направлялся на 200-летний юбилей Пушкина. Он выглядел таким бодрым… Правда, тогдашнее состояние России очень тревожило его. Вообще, судьба Отечества, оказавшегося в руках загребущих, проходит через его поэзию пронзительно-свербящей нотой. О злокозненных играх, учинявшихся над Россией, можно догадаться по его стихам, но для этого надо постичь сокровенный душевный код его поэтического языка.
Несколько дней кряду я не удосуживался прослеживать Интернет. Когда время от времени я «наведывался» в сайты, обязательно «посещал» и Юрия Кузнецова, — что у него нового, где что опубликовал, какая книга увидела свет, кто и что о нём пишет. На сей раз, глянув на дисплей, я обмер. При виде некролога в «Литгазете», подписанного ведущими писателями России — В. Распутиным, В. Беловым, Е. Исаевым, Г. Горбовским, Ст. Куняевым, А. Прохановым, В. Крупиным и другими, — я не поверил глазам своим. «…Сегодня Россия прощается со своим величайшим сыном и гражданином, поэтом Юрием Кузнецовым…» «Однажды в свой черёд умрём, оставив в память весть о смерти…»
Говорили, что, похоронив мать, он часто вспоминал тютчевские слова: «На роковом стою черёде»… Пришёл и ему черёд. Он покинул мир спящим, тихо и неслышно. И в эти тяжкие для меня минуты я почему-то чаще вспоминал не последнюю встречу, а первую. Ибо та, первая, была необыкновенной встречей. Быть может, предначертанной провидением, и всё началось с той самой встречи. И в памяти всплыли одно за другим видения двадцатипятилетней — от первого знакомства до прощального визита — дружбы, отрадные и горестные.
С детства у меня возникло ощущение: то, что приходит мне на ум, часто происходит со мною и в жизни. Порой неожиданно мной овладевает какое-то наитие, предчувствие, и я проникаюсь верой в то, что это мечтательное предвосхищение обязательно сбудется. По сути, стремление к мечте и достижение её — это и есть счастье.
В 1973 году я отправился в Москву на Высшие литературные курсы. Друзей, пришедших провожать меня и малость сетовавших на мой выбор (а как же семья, дети?), я оптимистически заверял: мол, еду не из прихоти, вот увидите, какие горы сворочу… В те времена у всех на слуху были Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Р. Рождественский. Я, хоть не заикался об этом, строил иллюзии насчёт своих стихов, озвученных на русском языке этими знаменитостями. Но при всем при том мои замашки можно было прочувствовать по самоуверенно «растеньяковским» заявлениям: «Я покорю Москву». «Поживём — увидим», — усмехались в усы друзья, привыкшие к моей наивной вере в благосклонность Фортуны.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: