Федор Кедров - Советсткие ученые. Очерки и воспоминания

— Где–то поблизости, только я не могу точно припомнить. Мы были здесь один раз, ехали вечером в машине и разговаривали, я и не заметил, куда нас привезли. Помню только, что подъехали к высокому деревянному забору и прошли через небольшую калитку.

— Ну как же это так, — стал я ворчать на Калинина, — поехали и даже адреса не узнали как следует!

— Где–то здесь, — вновь повторил Калинин.

Наконец мы отыскали здание института и поднялись на второй этаж единственного корпуса, где размещалась лаборатория Курчатова. Он нас уже ждал. Мы поздоровались и тут же приступили к делу.

— Надо будет строить большие атомные котлы. Возникает необходимость организовать проведение многих работ. — Курчатов начал ходить по комнате. Лицо его было серьезным, а взгляд ушел куда–то вдаль. Казалось, перед его глазами вставали те места, где должны будут выполняться эти исследования. Как будто он мысленно взвешивал возможности их проведения.

— Сегодня мы попытаемся наметить то, что следует проделать в первую очередь. Уран, графит, тяжелая вода — без них нельзя начинать строительство атомных котлов. Уран требуется очень чистый — нужно поставить работы по очистке урана. Вы ведь металлург! — обратился ко мне Курчатов. — Вам и карты в руки. — Он повернулся к окну, и его взгляд опять ушел куда–то далеко–далеко. — Кого можно привлечь к этим работам? Вы металлургов знаете. Хотя для этих дел нам потребуются не только металлурги. Необходимо разработать методы получения исходных урановых соединений высокой степени чистоты, а для этого, в свою очередь, нужны будут самые разнообразные химикаты — еще более чистые. В каких–то аппаратах будут проводиться химические операции: растворение, экстракция, осаждение и, наконец, хранение полученных соединений–примеси смогут переходить из стенок аппаратуры и загрязнять то, что очищается.

Необходимо в исследования вовлечь значительное количество химиков. Химические работы с ураном у нас в стране ведутся уже давно, и люди для этих работ найдутся, но их может оказаться недостаточно идля исследований и для производства. И кроме того… кроме того… — Курчатов быстро зашагал по комнате. — Кроме того, перед ними могут возникнуть новые задачи. В настоящее время мне еще трудно сказать, кто нам потребуется и какие новые проблемы могут возникнуть. Но одно совершенно ясно: при переходе из лабораторных условий к промышленному производству появится уйма новых вопросов. Это вам, должно быть, хорошо известно. В химических лабораториях у нас используется преимущественно стеклянная аппаратура, в производство с ней мы пойти не сможем, и придется создавать какую–то иную из других материалов. А это вызовет необходимость проведения поисковых работ не только по новым материалам, но и, видимо, совершенно новым конструкциям. — Курчатов наконец сел и задумался, а затем снова начал:

— Вот я все время склоняю слова — чистый, высокой степени чистоты, сверхчистые материалы, а можем ли мы оценивать эту чистоту? Имеются ли у нас разработанные методы определения примесей, загрязняющих уран и его соединения? Некоторые примеси надо полностью удалить из урана. Следует подумать о том, как устроить облаву на вредные для нас атомы. Придется гоняться за каждым таким атомом. Давайте запишем, что конкретно и прежде всего следует сделать…

Мы начали записывать. Перечень становился все длиннее и длиннее, а вопросы, которые ставил Курчатов, казалось, не кончались.

После перечисления работ, связанных с ураном, перешли к графиту. У нас в стране производство графитовых изделий уже существовало, хотя и не так давно. В старой России был всего один небольшой заводик, где изготовлялись небольшие изделия из графита, главным образом угольные электроды для прожекторов. Когда в Советском Союзе стала развиваться электротермия и появились электропечи для выплавки стали и ферросплавов, а также первые алюминиевые заводы, графитовые электроды для этих производств мы покупали у американской фирмы «Ачесон» и в Германии на заводах Сименса.

Курчатов говорил о том, какое значение имеет чистота графита для атомных реакторов, а на меня нахлынули воспоминания из недалекого прошлого.

… В 1932 году я находился в командировке в Италии и, еще не закончив своей программы, получил телеграмму из нашего торгпредства в Берлине: «Просим срочно прибыть в Ратибор близ Бреслау на завод Сименс — Плания. Необходимо проконсультироваться с вами по электродам». Когда я прибыл в Ратибор и добрался до завода, там уже находились заместитель советского торгового представителя в Германии и наш приемщик. Заместитель торгпреда посвятил меня в суть вопроса, по которому надо было принимать решение:

— Мы получили из Москвы сообщение, что запас электродов на заводах Главспецстали мизерный. Их хватит не более чем на две недели. А все электроды, предложенные нам заводом Сименс–Плания к отправке, наш приемщик забраковал. В телеграмме Тевосяна указано, чтобы вы лично просмотрели все забракованные электроды и решили, можно их использовать на наших заводах или они совершенно непригодны.

Я пошел в цех, где на контрольных стеллажах были разложены электроды. Их поверхность была испещрена трещинками.

— Можно ли их использовать? Конечно можно, но расход их на тонну выплавленного металла будет большой, возможны поломки, что снизит производительность и качество изготовленного металла, — сказал я.

А заместитель торгпреда смотрел на меня и вздыхал:

— Вот ведь какая неприятность! Много заводов остановится. И приобрести их быстро нигде нельзя. Мы уже выясняли.

Подошел главный инженер завода. Мы поздоровались.

— Ну каково ваше впечатление? Мне лично кажется, что ваш приемщик подошел к оценке качества электродов слишком формально. Ну какое практическое значение имеют эти мелкие, поверхностные трещины?

— Но ведь другие потребители ваших электродов от них почему–то отказались! — возразил я.

— Видимо, по тем же соображениям, что и ваш приемщик, — парировал главный инженер завода. Зная о сложившемся на наших заводах положении с электродами, он вел себя высокомерно. Так было тогда.

Теперь у нас успешно действуют свои собственные электродные заводы и мы полностью удовлетворяем все потребности страны. А ведь прошло всего около десяти лет с пуска первого электродного завода.

И вот перед этой молодой, сложной отраслью производства ставится новая задача: начать изготовление графитовых изделий для атомных реакторов.

А Курчатов продолжал разъяснять и уточнять, что в новом производстве требуется графит особой чистоты, из которого надо полностью удалить ряд примесей. И прежде всего бор. Вот тогда и появилось это выражение «чужие атомы». И мы говорили о том, какое количество «чужих атомов» допустимо на один миллион атомов «своих».