Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все

Козаностровцы, впрочем, посчитали, что овчинка выделки не стоит. Либо же им кто-то намекнул: затея с большой вероятностью кончится плохо. Поскольку на самом-то деле армия (для справки: Андреотти все ещё министр обороны) находилась вполне в курсе происходящего. Подразделения верных правительству войск в ту ночь были заранее подняты по тревоге и готовились принять бой.

Возникает вопрос: а почему нельзя было просто превентивно арестовать Боргезе?

А потому, что в результате состоявшейся и успешно подавленной попытки переворота — власть христианских демократов очевидным образом укрепилась бы, позволив им выдерживать гораздо более жёсткую линию в отношениях с оппонентами как из правой, так и из левой части политического спектра.

Князь, однако, тоже был не так прост. Он либо почувствовал подвох, либо же — кто-то предупредил и его. Когда лесники захватили здание Министерства внутренних дел в Риме и уже собирались брать почту, телефон и телеграф, им позвонил Боргезе и сказал: «Слушайте, я передумал. Все назад!» Лесники пожали плечами и ушли обратно в леса, спасать белочек и зайчиков от мафии.

— Это что вообще было? — поинтересовался у Боргезе суд.

— Ничего. Я пошутил, — отвечал князь из Испании, куда на всякий случай удалился сразу же после несостоявшегося переворота.

— Тогда мы вас расстреляем! — воскликнул суд, выдержал паузу и добавил: — Мы тоже пошутили. Выносим вам строгое предупреждение. Приезжайте домой, князь, и больше так не делайте.

Хорошо, но что если мятеж всё же вдруг увенчался бы успехом? На этот случай был, вероятно, предусмотрен план «Б». Боргезе ведь, как до того и Де Лоренцо, собирался выступать не просто так. А предварительно посоветовавшись с американскими друзьями. Которые против его идеи в целом не возражали, но, в обмен на свою поддержку либо как минимум нейтралитет, поставили одно условие: возглавить временное постпучевское правительство должен был конкретный человек, представитель христианских демократов. Джулио Андреотти.

Кстати, любопытна личность переговорщика с американской стороны. Был им старый княжеский знакомец и добрый приятель, ныне близкий к спецслужбам США. В прошлом же — лучший диверсант Гитлера и освободитель Муссолини. Отто Скорцени.

Были и другие попытки переворотов. Учитывая, что протекали они по аналогичным сценариям, а их организаторы во всех без исключения случаях отделывались лёгким испугом, не будем тратить на них время.

Да и вообще, можно было бы сказать: чем бы политики ни тешились, лишь бы граждане не плакали. Проблема, однако, заключалась в том, что значительная часть итальянских граждан вовсе не желала оставаться в стороне от общего властесвергательного веселья. Что вскоре и привело к большим слезам.

Деятельная натура прибывшего по воле американцев в Неаполь Лаки Лучано не терпела праздности. У него был огромный опыт и связи, у каморристов же — кипучая энергия и практически комсомольский задор. В общем, они нашли друг друга, развернув крупнейший в мировой истории рынок контрабандных сигарет. На пике его активности одним лишь уличным распространением занимались до ста тысяч человек. Учитывая, что весь город только и делал, что продавал сигареты, — затрудняюсь сказать, кто же и зачем их тогда покупал. Ладно, будем считать это одной из мрачных тайн Каморры.

Тем не менее дон Лаки не стремился служить объединителем разрозненных неаполитанских кланов. Более того, будучи сицилийцем, он подтягивал к работе родных для себя — и не в пример лучше организованных — козаностровцев, отбирая у местных каморристов законные куски хлеба и территории. Но и эти последние были не лыком шиты. Слегка поправив дела на сигаретах, — они принялись искать новые площадки для приложения усилий. Так, скажем, бывший guappo по имени Паскуале Симонетти — подмял под себя неаполитанский овощной рынок. Нет, не место, где продают помидоры и прочую капусту, а вообще всё, рынок в широком смысле: от выбора того, что следует сажать, до реализации конечного продукта. Возникла настоящая плановая каморристическая экономика. Суровые гангстеры скрупулёзно вникали в специфику всхожести бобовых культур в климатических условиях Южного Средиземноморья и нюансы унавоживания пахотных земель. Не забывая, разумеется, извлекать на каждом этапе свою прибыль. Прибыль немалую, судя хотя бы по тому, что Симонетти однажды позволил себе при большом скоплении народа надавать пощёчин самому Лаки Лучано. И ему за это совершенно ничего не было.

Точнее, его всё же убили. Но гораздо позднее и по другому поводу. В 1955 году Симонетти пал от руки собственного партнёра по агрохолдингу, некоего Антонио Эспозито. Горе его безутешной двадцатилетней вдовы — умницы, красавицы, победительницы регионального конкурса красоты, автора-исполнителя песен Ассунты Марешки, по прозвищу Пупетта — было столь велико, что, находясь на шестом месяце беременности, она немедленно пошла и прямо посреди людной улицы разрядила в мерзавца Эспозито револьвер.

За это Пупетта на десяток лет отправилась в тюрьму. И на этот же десяток лет предвосхитила грядущую всеитальнскую молодёжную моду на стрельбу в общественных местах.

1964 год, Флоренция, галерея Уффици.

С ног до головы покрытые липкой грязью, смертельно уставшие молодые люди выносят из дверей музея картины и скульптуры, складывая их на брошенные в глубокие лужи дощатые помосты. Здесь же, прямо во дворе, стоит антикварный рояль. Кто-то открывает его крышку и начинает наигрывать мелодию. Люди собираются в кружок возле исполнителя, чтобы послушать, перекурить, несколько минут отдохнуть и вновь приняться за работу. Над толпой звучит итальянская, немецкая, французская, английская и русская речь.

В ноябре того года на Тоскану в целом и Флоренцию в частности обрушилось катастрофическое наводнение. Значительных человеческих жертв, к счастью, удалось избежать. Горожане встретили катаклизм спокойным достоинством, взаимопомощью и мрачноватой иронией: на наполовину затопленных ресторанах и магазинах появляются рукописные вывески «Невероятные скидки, цены ушли под воду!»

Было, однако, обстоятельство, которое отличало это стихийное бедствие от всех прочих: Флоренция — город-музей. Без проведения незамедлительных спасательно-реставрационных работ — существенная часть пострадавшего от воды мирового культурного наследия была бы утрачена безвозвратно. Ситуация представлялась столь серьёзной, что, позабыв на время об идеологических разногласиях, на помощь спешно вылетели специалисты из США, СССР и других стран по обе стороны Железного занавеса. И не только они. Тысячи студентов со всех концов Италии по собственной инициативе стекались в затопленный город, чтобы превратиться в тех, кого рукоплещущие газеты назовут «ангелами грязи».