Мариам Ибрагимова - Имам Шамиль

Варвара, скрестив руки на груди, устремив на старшую сестру умоляющий взгляд, остановила поток возмущения и упреков в адрес солидного на вид и вежливого в словах человека.

Старая княгиня Тания, став перед Анной, взмолилась:

— Христа ради, умоляю тебя, помолчи. Не забывай, что ты теперь пленница. Терпи, все от бога. — Глаза старушки были полны мольбы и смиренной скорби. Анна сжала губы.

Даниель-бек спокойным тоном стал говорить:

— Госпожа, в условиях войны права на любые действия сохраняются за победителями. В таком случае даже самые изысканные джентльмены забывают элементарные правила, а вы хотите, чтобы эти далекие от цивилизации сыны гор расшаркивались перед вами. Успокойтесь и помните, что благоразумие побежденных может стать залогом к спасению.

Княгиня Анна сникла.

— По распоряжению имама, — продолжал Даниель-бек, — я должен записать ваши имена, происхождение и положение, которое занимают мужья или главы ваших семейств. Начнем с вас, — наиб обратился к Анне.

Княгиня вновь гордо откинула голову и с чувством собственного превосходства ответила:

— Меня зовут Анной Ильиничной. Происхожу из царского рода: Георгий XIII был моим дедом. Замужем за личным адъютантом наместника — подполковником князем Давидом Чавчавадзе. Это мои дети. — Анна, вытянув палец, указала на двух девочек, малолетнего сына и грудного ребенка на руках няни. — Разрешите мне представить и остальных?

— Пожалуйста, — ответил любезно Даниель-бек.

Анна обратилась лицом к Варваре и, сделав движение рукой в ее сторону, продолжала:

— Варвара Ильинична, моя младшая сестра, вдова недавно погибшего на турецком фронте генерала князя Илико Орбелиани, а этот младенец — ее сын, — Анна указала на полугодовалого мальчика, которого держала на руках вторая няня.

Даниель-бек, отрываясь, продолжал смотреть на Варвару.

— Вы, наверное, знаете ее мужа? Он около года находился в плену у Шамиля, — продолжала Анна.

Даниель-бек ничего не ответил. Он смотрел на высокую бледнолицую молодую женщину, которая безучастно глядела на земляной пол комнаты. Наиб хорошо знал Илико Орбелиани. И не только в период его пленения, а еще в годы, когда учился в Тифлисском военном училище, когда позднее был султаном элисуйским. Встречались они на веселых вечерах и званых обедах во дворце наместника и в домах городской знати.

— Ваш муж был храбрый человек и отличный, достойный уважения офицер. Примите мое искреннее соболезнование по поводу его гибели, — сказал он.

Варвара, белое лицо которой особенно выделялось на фоне траурного наряда, сделала легкий кивок головой и вновь застыла, не поднимая взора.

— Это его сын Илико, — Анна указала на младенца, которого держала на руках няня.

— Удивительно похож на отца, — сказал Даниель-бек.

— Княгиня Тания, родная тетушка моего мужа.

Старушка сделала поклон.

— Княжна Нина Баратова — племянница моего мужа.

Черноглазая юная красавица смело посмотрела на шамилевского наиба.

— Мадам Дрансе — француженка, жена генерала, приехала к нам в гости из Питера и, как изволите видеть, попала в беду. — Анна сказала неправду по просьбе самой Дрансе, которая боялась, что ее, как бонну, могут отделить от княжеской семьи, как простое приложение. Француженка, тряхнув золотистыми кудрями, кокетливо покосилась на Даниель-бека, который, в свою очередь, бесцеремонно окинул ее с ног до головы, подумав, что вовсе не похожа мадам на генеральшу.

Мадам Дрансе, веселая, подвижная, маленькая, довольно грациозная блондинка шестнадцати лет вышла замуж за Жана-Батиста Дрансе — торговца прохладительными напитками. Через год родила сына, но не ужилась с веселым забулдыгой Жаном. Она вернулась к своим родителям с ребенком и поступила гувернанткой в один из богатых парижских домов. Вскоре одна из подруг уговорила ее поехать в Россию, где, по слухам, можно было заработать большие деньги.

Дрансе приехала в Питер. Здесь она познакомилась с Варварой Ильиничной, которая воспитывалась в пансионе благородных девиц. Анна Ильинична давно хотела найти приличную гувернантку-француженку, о чем и писала Варваре в Петербург. Возвращаясь на Кавказ, княжна Варвара уговорила мадам Дрансе поехать с ней в Тифлис, показав приглашение князя Давида.

Прожив несколько лет в семье князя Чавчавадзе, мадам Дрансе собиралась вернуться в Париж, но война, начавшаяся в 1853 году, помешала ей.

Когда Даниель-бек сообщил имаму о родословной пленниц, Шамиль захотел увидеть жену покойного Илико Орбелиани — княгиню Варвару Ильиничну. Даниель-бек сопровождал его. Охранник-цунтинец, знавший грузинский язык, предупредил княгинь о том, что к ним идет сам Шамиль.

Когда имам вошел, женщины и дети поднялись.

— Высокая молодая женщина в траурном одеянии — вдова Илико, — сказал Даниель-бек Шамилю по-аварски.

Имам, глянув на Варвару Ильиничну, поклонился, затем, обратившись к Даниель-беку, что-то сказал по-аварски. Даниель-бек перевел вдове Орбелиани слова, сказанные Шамилем:

— Имам говорит, что ваш муж был порядочным человеком, настоящим мужчиной, выражает вам соболезнование, заверяет, что сделает все возможное, чтобы вы не почувствовали унижения и тягот плена до тех пор, пока ваша судьба будет зависеть от него.

На лицах пленниц появилось оживление. Шамиль тут же распорядился возвратить княгиням и детям личные вещи.

На следующий день приодетых важных пленниц вновь усадили на мягкие черкесские седла и вместе с вьючным обозом под усиленной охраной отправили через Салатавию в Чечню. Пленницы хотя и воспрянули духом после слов имама, с каждым днем становились подавленнее.

Мадам Дрансе, окончательно осмелев, громко покрикивала, ругая проводников на всякий случай по-французски, и вела себя независимо, как и княжна Нина, возле которой продолжал увиваться, гарцуя на коне, Хаджияв. Сопровождающие, как и все горцы, приученные уважать бесстрашие и смелость, вели себя почтительно по отношению к высоким особам и, как положено, держались на расстоянии, бросая на них украдкой любопытные взгляды. С особенным вниманием относились сопровождающие к старушке в черном и женщине в траурном облачении.

Ехали медленно в течение пяти дней, делая короткие дневные и ночные привалы и остановки в высокогорных аулах. Дороги шли по крутым подъемам, обрывистым спускам, по узким карнизам и едва заметным тропам, по вершинам гор и вдоль глубоких, шумных рек в мрачных теснинах. В некоторых местах приходилось пробираться пешком, с детьми на руках. В самых опасных местах Хаджияв оказывался возле Нины, которая, встретившись с его сияющим взглядом, смущенно краснела и опускала глаза. Только ей — молодой и красивой — этот длинный тяжелый путь не казался таким страшно утомительным и бесконечным, как остальным. Она надеялась не только на добрые слова вождя этих племен, но и на непобедимую власть своей красоты, которая успела покорить одного из видных помощников грозного вождя.