Борис Ширяев - Никола Русский. Италия без Колизея (сборник)

Спросил об этом одного из немногих просочившихся к нам русских эмигрантов, переводчика горных стрелков «Эдельвайс». Тот рассмеялся.

– Да разве вы не понимаете? Ведь Русская Монархия – синоним великой и могучей России, т. е. имен но того, чего немцы, да и не только немцы, как огня боятся. С коммунистами они, в случае победы, сговорятся легко. Два сапога – пара. С социалистами тоже поладят, а вот с монархией компромисс невозможен. Они это прекрасно понимают.

Это так. Мне вспоминается наш совхозник-кладовщик и его «чтобы царь свою русскую линию гнул». Немцы тоже знают эту «линию».

30 июня 1943 г., Симферополь

В русской газете «Голос Крыма» – сообщение об организации Русской Освободительной Армии. В городском театре был посвященный ей митинг в присутствии всего немецкого генералитета, Зал был переполнен, у две рей театра – толпа.

Открыто бюро записи в РОА. По валили валом и русские, и татары, хотя у них есть свои национальные формирования.

Я провел целый день в бюро, присматриваясь и прислушиваясь.

В большинстве записывается молодежь, но есть и старики. Видел даже деда, отца и внука, записавшихся разом. Между прочим – армяне. Интересны крымчаки. Один, лет тридцати, крепкий, самоуверенный, ораторствует:

– Генерал Власов? Пожалуйста! Война есть – генерал очень нужен. Пожалуйста! Мир будет – на генерала царь нужен. На всю Россию один царь. Царь есть – хорошая жизнь есть. Царя не будет – опять колхоз будет, коммунист будет.

Пожалуйста! Опять, она, «линия».

15 сентября 1949 г., лагерь Баньóли [39] , Италия

Русских в лагере много. Перезнакомился. Самым интересным оказался Александр Иванович, шахтер из Донбасса.

В первый раз мы встретились с ним на медицинском осмотре. Я залюбовался его могучим обнаженным торсом. Он заметил, расправил плечи и напряг туже желваки бицепсов:

– Ничего, есть силенка!

Потом мы подружились. Ему 33 года. С детства работал в шахтах. Грамоте научился уже здесь, в Италии, куда пришел пешком из Чехии, вырвавшись из окружения при ликвидации РОА.

Основные черты Александра Ивановича – сила и упорство, целеустремленность. За что возьмется – уж не выпустит из рук. Теперь взялся за самообразование: учится у меня русской грамматике; медленно, но основательно прочел очерки по русской истории.

Мозги у него, как жернова: тяжелые, неповоротливые, но всё в муку перетрут. Хороша – проглотит. Плоха – по ветру пустит. На веру, не перетерев, ничего не берет. Признаюсь, я полюбил эту цельную, самобытную натуру.

Мы с ним купаемся в море и подолгу беседуем.

– Вот Вы, Борис Николаевич, всё за монархию пишете. Это верно, что без царя у нас, если и Иоську свернут, так лет на двадцать еще безобразия хватит. И то верно, что при царе народу лучше было. Мне это батька мой, да и другие – подтверждали. Только…

– Что только, Александр Иванович?

– Только тогда время другое было, и народ другой был. Тогда легко было царю править. Вся организация его была. И то из десяти императоров пятерых убили.

– Ну, так что же?

– А то, что очень это тяжелая профессия. На такое дело особенный человек ну жен, тем более, когда всю организацию надо наново строить.

– Договаривайте.

– Я вот что скажу. Я не против Великого Князя. А сам-то он захочет на такую тяжелую работу идти?

– Вы же читали его обращение к русским людям? Значит, принимает на себя всю тяжесть служения.

Александр Иванович молчит и перетирает какую-то мысль своими жерновами.

– Всё это так. Только…

– Опять, только?

– Только из Мадрида смотреть, это одно, а в России совсем другое будет. Тут большая сила нужна, смелость нужна, тоже и любовь… к на роду… вот какие качества требуются. Чтобы взял свою линию, да и держал бы ее крепко. Иоська на коммуну ведет, а царь должен на народ весть. Тогда дело будет. Здесь особенный человек нужен.

– Что ж… и поведет.

– Как вы это говорите? А вы его видали?

– Нет.

– То-то и оно. Тут видеть надо. Самому удостовериться.

– Бог даст, увидим и услышим.

– Вы, может быть, увидите, а я нет. Послезавтра в Австралию. Оттуда не увидишь.

– Ну, если я увижу, то напишу вам, тогда поверите?

– Вам-то? А как же! Вы мне это время вроде отца были.

– И приедете, когда Он позовет?

– Будьте на этот счет спокойны, – расправляет широкие плечи Александр Иванович [40].

14 октября 1950 г., Рим

Сегодня я имел честь представиться Главе Династии и долго беседовать с Августейшей Четой [41].

Я откладываю тетради и пишу письма.

Александру М…

Мельбурн, Австралия

Дорогой Александр Иванович! Я долго не отвечал Вам, т. к. был это время в Риме. Помните наш разговор перед Вашим отъездом? Так вот, в Риме [14 окт. 1950 г.] я видел Великого Князя [Владимира Кирилловича] и Его Супругу [Леониду Георгиевну]. Видел не на торжественном приеме, не на банкете, а запросто и говорил с Ними тоже просто и откровенно, так же, как мы с Вами говори ли когда-то. Теперь я могу рассказать Вам то, что обещал.

Говорят, что первое впечатление о человеке всегда самое верное. Мое первое впечатление от Великого Князя я определил бы двумя словами: Его простота в обращении, умение стать близким к каждому, понять его, и могучая сила, не физическая (хотя этим Его тоже Бог не обидел), а духовная, внутренняя сила. Такой человек, если уж возьмет на свои плечи бремя, так выдержит, вынесет. Помните, в Баньоли, я рассказывал Вам сказку о богатыре Святогоре? Она Вам тогда очень понравилась.

Вот и в Великом Князе эта Святогорова кровь чувствуется. Не побоится взять на себя всю тягу земли Российской. По колени в землю врастет, а выдержит! Наше это, народное, русское, Александр Иванович! Мое, Ваше и многих еще миллионов. Я рассказывал Ему о тех русских людях, среди которых мы с Вами жили, о тех, что погибают за проволокой концлагерей, о голодных колхозниках, обо всем, что мы с Вами знаем, что сами испытали. И в Его ответных словах, в Его вдумчивых, глубоких вопросах я услышал, почувствовал, увидел то, о чем мы говорили с Вами при Вашем отъезде: любовь к народу, великую, безмерную любовь к нему, к Вам, ко мне, ко многим, многим миллионам, любовь большой, высокой, царственной души. Значит, те «качества», о которых Вы говорили, имеются, а, если так, то и «линию поведет» правильно, на народ и на тягу земную, для которой «особенный человек» нужен. И Великая Княгиня Ему под стать. Если бы Вы Ее глаза виде ли, когда я о Соловках рассказывал, так и в душу бы к ней заглянули. Она вся светилась в Ее глазах.

Простите за короткое письмо. Не скучайте по России в Австралии, как Вы пишете. Вернемся еще!

По-прежнему любящий Вас,

Борис Ширяев

1 ноября 1950 г.

«Наша страна», № 60,