Анатолий Фоменко - Как было на самом деле. Каждая история желает быть рассказанной

Являюсь на заседание в новое здание РАН на Ленинском проспекте, площадь Гагарина. В комнате оказалось почему-то довольно много народа. Сначала коротко обсуждаются какие-то действительно рутинные дела и вопросы, а потом неожиданно глава нашего Отделения Математики, академик-секретарь Л. Д. Фаддеев объявляет, что следующим вопросом будет обсуждение новой хронологии академика А. Т. Фоменко. От неожиданности я растерялся. Ведь меня никто заранее не предупредил, что на заседание будет вынесена эта тема. Знал бы – обязательно подготовился, принес бы какие-либо материалы, раздал бы публикации. Но получается, что от меня скрыли повестку встречи! Такой лукавый прием, причем со стороны некоторых моих уважаемых коллег, меня сильно поразил. Оценив ситуацию в целом, решил молча выслушать, что́ будут говорить, и в дискуссию пока не вступать.

Обсуждение начинается словами академика Л. Д. Фаддеева, что работы А. Т. Фоменко вызвали неоднозначную реакцию в научных кругах и вообще в широком обществе, а потому следует разобраться, и сформулировать постановление Бюро. В начале заседания сло́ва мне для какого-либо сообщения или комментария не предоставили. Фаддеев сразу попросил выступить В. П. Павлова. При этом, Павлов не был ни академиком, ни член-корреспондентом, но иногда присутствовал на заседаниях Бюро как представитель РФФИ (Российского Фонда Фундаментальных Исследований). Выступление В. П. Павлова было резко отрицательное. Он заявил, в частности, будто вся математика в новой хронологии сводится к жонглированию тремя числами: 333, 1050 и 1800 лет. Это, конечно, нелепое заявление. Поясню: на самом деле это – всего лишь величины обнаруженных мною (в результате статистических исследований) хронологических сдвигов. В речи Павлова о моих математических методах – ни слова. О датировке Альмагеста с помощью астрономических и статистических методов, совместно с В. В. Калашниковым и Г. В. Носовским, – тоже ни слова. О наших многочисленных астрономических датировках старинных гороскопов – ни единого звука.

Затем академик-секретарь (Фаддеев) сразу предлагает выступить академику В. И. Арнольду. Арнольд, кстати, не был членом Бюро Отделения Математики, и его специально, получается, пригласили для выступления против меня. Речь В. И. Арнольда агрессивна и напориста. Выступает долго. Обвиняет в лженаучности, в нагнетании напряжения в российском обществе, в сеянии смуты в научных кругах. Однако ясно видно, что наших книг он не читал, и никакого представления о сути дела не имеет. Говорит громко, размахивая руками, захлебываясь и эмоционально. Недаром за год до этого, в 1997 году, В. И. Арнольд в своем докладе на научно-практическом семинаре «Аналитика в государственных учреждениях» при Администрации Президента РФ «Жесткие и мягкие математические модели» заявил: «Непрекращающееся финансирование псевдоспиритических наук вроде парапсихологии и антиисторического вздора академика А. Т. Фоменко (зам. академика-секретаря отделения математики РАН) еще ждет своего объяснения». Про финансирование наших исследований он, попросту, выдумал.

Напомню, что первый по-настоящему опасный донос на меня в высшие органы власти был написан группой историков еще в 1982 году, еще в советское время. Теперь, в 1998 году, вместо уже несуществующего ЦК КПСС, В. А. Арнольд обратился напрямую в Администрацию Президента РФ тоже с жалобой-доносом на меня. Причем на этом он не успокоился, и на страницах газеты «Известия» от 16 января 1998 года, в статье «Математическая безграмотность губительнее костров инквизиции», извлек на свет жупел фашизма и заявил: «Поразительно, что и РАН, и МГУ, и общество в целом находят средства для финансирования всевозможного антинаучного вздора вроде парапсихологии и для поддержания публикаций лиц нестандартной исторической ориентации с коричневым уклоном».

В данном случае мое имя не было произнесено вслух, но, как мне говорили читатели этой статьи, представляется несомненным, что подразумевается. Так многие и поняли. Недаром меня потом спрашивали: читали, как Арнольд обвинил Вас в фашизме? По-видимому, на это и был грамотный расчет – публично наклеить на меня «коричневый ярлык».

Но вернемся к уникальному заседанию Бюро Отделения Математики.

Слушая разгорячившегося В. И. Арнольда, Л. Д. Фаддеев молча кивает. Ни одного из выступавших он не прерывал, позволял высказаться до конца. Мне сло́ва для ответов не предлагал. Запомнился странный штрих: Фадеев избегал встретиться со мной взглядом. Но тут неожиданно для меня, за новую хронологию вступается, причем активно и убежденно, академик Василий Сергеевич Владимиров, рис. 3.154b. Сообщает, что он в свое время пригласил меня на свой большой научный семинар в математическом институте им. В. А. Стеклова, где я рассказывал о наших статистических и астрономических исследованиях Альмагеста Птолемея и о его новой датировке. Владимиров заявил, что эта работа убедительна и интересна, что он приветствует новые математические методы в хронологии.

Рис. 3.154b. Академик Владимиров Василий Сергеевич.

Однако сразу после него слово взял академик А. А. Гончар, сказавший, что из-за Фоменко Отделение математики оказалось в сложном положении, и что если Фоменко настаивает на создании им новых математико-статистических методов в хронологии, то Бюро будет вынуждено вынести более жесткое постановление, осуждающее внедрение таких новых псевдоматематических подходов в историю. Но никаких конкретных возражений по сути методов Гончар не высказал (моих книг не читал). В этот момент один из присутствующих напомнил, что методы Фоменко получили одобрительную оценку таких известных специалистов по математической статистике как: Н. В. Крылов, В. В. Калашников, А. Н. Ширяев. Потом были и другие выступления «за Фоменко». В частности, меня поддержал член-корреспондент Валентин Васильевич Воеводин (потом в 2000 году он стал академиком). Но были и выступления «против Фоменко». Не буду их все перечислять. Тем более, что не запомнил подробности, так как всё происшедшее было для меня полной неожиданностью и сделанные мною по ходу заседания беглые записи на обрывке бумаги были неполны. Атмосфера была нервной.

Длилось заседание довольно долго. Я всё время молчал. Наконец, Л. Д. Фаддеев прервал длительное и бурное обсуждение (повторю, что были выступления как против, так и за) и предложил принять постановление, в котором осуждаются «подобные ошибочные подходы к хронологии», и А. Т. Фоменко предлагается более «не ссылаться на математику в своих исторических исследованиях». Было бы хорошо, – сказал далее Л. Д. Фаддеев, – если бы А. Т. Фоменко прямо сейчас, на Бюро Отделения Математики, взял бы на себя такие обязательства. И обратился ко мне с вопросом: согласны ли Вы взять такие обязательства? – Наступило полное молчание (повторю, что в комнате было много людей). Поскольку из всего предыдущего мне стало очевидно, что никто из критиков ни одной моей книги или статьи по хронологии не читал, и не представлял существа этой непростой научной проблемы и моих новых эмпирико-статистических методов, то возражать и открывать дискуссию счел излишним. Поэтому спокойно ответил одним словом: