Михаил Погодин - Генерал Ермолов. Сражения и победы легендарного солдата империи, героя Эйлау и Бородина и безжалостного покорителя Кавказа

Уклонялся от (вместо «не сказал»).

В другом списке: «Невзирая на свои большие средства, не хочет…»

Уверяя…

С таким-то.

Этих слов нет в других списках.

Нет в других списках.

Зять.

Всегда.

Нет в других списках.

Вместо «Я говорю» и пр…»: я отдаюсь на суд всякого.

Имело полный успех.

На конференции завел я разговор.

Плут.

Ибо каждый из них сознавался в справедливости моих обвинений. Таким образом мне удалось удалить величайшего плута…

Аги.

Там нет обеспеченного престола для кого бы то ни было, но он принадлежит лишь самому смелому, ловкому и предприимчивому искателю.

При этом коснулся шах своей власти, которую почитал несравненно выше власти всех европейских государей, уподобляя себя тени Божией на земле. Я отвечал ему, что весьма приятна тень, падающая от человека, под скипетром которого благоденствует несколько миллионов народонаселения, исчисляющего свои дни его благотворениями, но при этом осмелился сделать вопрос, производила ли то же самое действие тень дядюшки его, Аги-Магмед-хана? Шах был столь милостив ко мне, что принял вопрос мой без неудовольствия и даже усмехнулся.

Без затруднения дозволяли употреблять нам вино и нередко даже доставляли вино весьма хорошее, испанское и ширазское.

См. ниже след, слов до точки: «Для нас нарочно поставлены были столы и стулья. Блюд приуготовляется бесчисленное множество, каждому подаются в особенной посуде и на особенном деревянном раскрашенном подносе, на котором помещается не менее пятнадцати блюд. Посреди стола…» и пр.

Еще покрытую.

На самом столе.

Обедать, не обнаруживая своего существования.

Ужин.

Низамут-Девле.

Угащиваемы были совсем другим образом. Прислуга не ходила по столу и не попирала беседующих. То же число блюд, но всех их пожирать не принуждали. Хозяин, известный в Персии богатством, хотел выказать свою серебряную и золотую посуду.

Садр-Азам Мирза-Шефи.

И, может быть, даже лживо.

Садр-Азам.

Весьма обыкновенных.

Управляющего городом.

Мужчины.

Однако предпочтение.

Вместо нижеслед. до слова: «о мелодии»: «Лица способные восхищаться музыкой персидской, должны находить мелодию и в крике ослов».

Муравьева.

Этого места нет в других списках.

Но… оскорбленный им музыкант… сбил… и наказал розгами.

Покорясь силе обстоятельства.

Если бы зависели они от Персии.

Дядя.

Персидскую.

Но я во всяком случае не хуже.

И Ширвани.

Михмандарь.

Какое истолкование дадут.

Нет в других списках.

Нет в других списках.

Тоже.

Хотя.

Не попытается сплутовать.

Нет в других списках.

Предок рода Ермоловых Арслан-мурза Ермола, а по крещении названный Иоанном… в 7014 (1506) г. выехал к великому князю Василию Ивановичу из Золотой Орды.

С благоговением.

Это, должно быть, ошибка: Ермолов возвратился из Персии в 1816 году.

Граф Дмитрий Дмитриевич Курута.

Все дороги ведут в Рим ( фр .).

И известно, что все концы с концами сходятся ( фр .).

Известно, что Ермолова называли именем иезуита патера Грубера.

Здесь должна быть ошибка: этим же числом помечено и предыдущее письмо, см. выше.

Возвратившиеся в числе 5 тысяч из Башлы.

Князь Мадатов родился в Карабаге.

Бывший инспектор артиллерии.

В письме к Д.В. Давыдову (см. ниже), между другими подробностями, Ермолов говорит: «Я прошел трудными дорогами до самых неприступных утесов Кавказа, и далее уже не было пути».

Не задирайте акушинцев, я хотел бы, чтобы они вели себя тихо, пока я не прибыл в Дагестан. Если замыслят они защитить Абдулла-бека, займите позицию к обороне, чтобы избечь вторжения в Кубу. Хотя ваш отряд небольшой силы, они не спустятся к равнине, чтобы напасть на вас, и вы можете их превозмочь посредством конницы, так как они не могут противостоять силам вашим ни на равных, ни паче того сильнее. Не требую с вас оставаться надолго в том же положении, я хочу только, чтобы, ежели возьмутся они перейти через Самур, вы надежно защищены были… Вы знаете, что окрестности Кубы остались без войск и у Ших-Али-хана немало сторонников.

Я считаю, что поражение Абдуллы-бека наведет трепет в горах и повлияет немало на движение злодея Сурхай-хана, а также Мустафы-предателя, – остерегайтесь ожесточить их обоих до определенного времени.

Хотелось бы, чтобы подданные Уцмия были ему послушны, но остерегайтесь, чтобы он по лживости и коварству своему не использовал бы их супротив нас. Попробуйте намекать ему, что без защиты правительства может он токмо только потерять и вряд ли сохранит в собственности имение свое.

Прощай, дражайший Мадатов; у меня есть токмо один совет вам – остерегайтесь акушинцев, силы их силишком сильны. Малейшее движение ретроградное от вас будет их поощрять и нанесет ущерб делу нашему. Старайтесь держаться равнин, где силы ваши будут необоримы, и скорее оставьте высокогорье Табасарана, которое нелегко будет покинуть в их присутствии ( фр .).

Это письмо относится к происшествию, упомянутому в дневнике Ермолова под 18 сентября 1824 г.

Под первым из этих рапортов не выставлено числа в «Чтениях», под вторым выставлено ошибочное.

А.А. Вельяминов, имя которого займет, без сомнения, блестящую страницу в кавказских военных летописях и слишком рано похищенный смертию для пользы и благоденствия Кавказа и славы нашего оружия, обращал на себя справедливое внимание своими замечательными способностями, редкою самостоя-тельностию в характере, необыкновенно мерным военным взглядом, обширными сведениями и уменьем превосходно излагать на бумаге свои мысли. Вельяминов, будучи еще штабс-капитаном 1-й гвардейской артиллерийской бригады, обратил на себя с 1811 г. внимание Ермолова, при котором он состоял впоследствии в звании начальника штаба в течение почти 13 лет. Хотя характер его был совершенно противоположен характеру Ермолова, но эти две личности, превосходно понимавшие друг друга, находились постоянно в самых дружеских между собою отношениях. Вельяминов, любивший и почитавший Ермолова как отца, приноравливался, во время продолжительного своего при нем служения, к его умеренному образу жизни. Сделавшись самостоятельным начальником, Вельяминов, любивший давать всему тому, что он ни предпринимал, огромные размеры, сделался крайне расточителен в отношении к собственному своему состоянию; так, например, во всем, что он ни покупал или заказывал, он брал за единицу дюжину. Ермолов имел в нем и некоторых других генералах и штаб-офицерах превосходных сотрудников. В числе генералов находился и доблестный наказной атаман войска Донского Власов, прославившийся на Кавказе знаменитою победой над закубанцами; Ермолов, отдававший всегда полную справедливость его редким военным и гражданским достоинствам, но знавший любовь его к крайне длинным донесениям, был однажды вынужден просить его «воздержаться от страсти к многописанию». Отправив к нему лист бумаги, обрезанный форменным образом, он просил его не выходить из этого предела; хотя донесения Власова умещались после того лишь на одном форменном листе бумаги, но к этим листам привязывались снизу довольно полные тетради с подробнейшим изложением всего хода дел. Между гражданскими чиновниками канцелярии Ермолова, число коих никогда не превосходило девятнадцати, находились также отлично способные и благонамеренные лица.