Иван Спатарель - Против черного барона

…Октябрьскую революцию встретил с энтузиазмом: выступал на митингах, был избран членом комитета… стал флагманским летчиком при комиссаре гидроавиации, вылетал с ним на подавление контрреволюционных очагов, выполнял поручения ревкома. В мае 1918 года, при вступлении в Севастополь германских войск, был арестован и брошен в тюрьму, где пробыл несколько месяцев. По всей вероятности, Красная Армия и освободила его из заключения в апреле 1919 года. В июне… Ефимов отступил из Крыма с отрядом моряков и прибыл в Одессу. В августе 1919 года в Одессу внезапно ворвался белогвардейский морской десант, поддержанный интервентами…

В первые же дни многих коммунистов арестовали и расстреляли без суда и следствия.

Ефимову было трудно скрываться: в Севастополе и Одессе его все хорошо знали. В последние дни перед арестом он ночевал в разных местах и готовился как-то вырваться из Одессы. Арестовали его на бульваре, а затем расстреляли, как описывает Соколов…»

Биограф Михаила Ефимова Виктор Георгиевич Соколов пишет: «Когда белогвардейцы в последний раз пытались захватить Одессу, в порт… ворвался их миноносец под командованием капитана 2 ранга Кисловского и высадил десант… Кисловский приказал расстрелять Ефимова.

Связанного летчика посадили в шлюпку и вывезли… В дороге над ним глумились: дескать, слесаря допустили в офицерское общество, а он его предал.

Ефимов знал, что его ждет, но спокойно ответил, что умрет за народное дело. Тогда офицер, командовавший шлюпкой, сказал, что он ему дает шанс на спасение, и предложил Ефимову добраться вплавь до далекого берега, обещал не стрелять.

Ефимов согласился, говоря, что обещанию верит и хотя шансов на то, что выплывет, мало, все же попробует. Его развязали, и он нырнул в море. Но как только голова Ефимова показалась из воды, в него выстрелили.

Так погиб первый русский летчик».

Маленький грузовичок «пежо» резво бежит по укатанной проселочной дороге. В небе над нами парит орел. По обеим сторонам раскинулась степь, покрытая полынью и тюльпанами. Кажется, никакой войны нет.

Но беляки напоминают о себе. Над нами пролетает английский «хэвиленд». Я знаю жестокость людей, сидящих в его кабине.

Грузовичок катится по степи. Я ищу место для аэродрома. Нужно расположиться поближе к району боевых действий Перекопской группы войск. Штаб ее находится в селе Чаплинка, примерно в ста километрах западнее Сокологорного. Дивизион передан в распоряжение командующего группой. Основная наша цель — Перекоп.

Когда я уезжал, уже заканчивалась разгрузка эшелонов. Часть самолетов была собрана. Начали облетывать их. Я не сомневался в том, что оставшийся за меня комиссар Алексей Кожевников справится с этим делом. Только бы поскорее найти подходящее место для аэродрома и перелететь туда.

После долгих поисков мы остановились наконец в Аскании-Нова. Бывшее имение богача Фальцфейна окружала ровная, как стол, целинная степь с замечательным травяным покровом. Здесь, к нашему удивлению, уже стояли два «ньюпора». Летчики Дудолев и Иншаков из 48-го авиаотряда обрадовались, увидев меня.

— Перелетайте сюда, — приглашали они. — Здесь можно сотню аэропланов разместить. Да и работы здесь хватит на всех. Врангелевская авиация вконец обнаглела…

Лучше Аскании-Нова поблизости действительно ничего не было. К тому же ее со станцией Сокологорное связывала хорошая дорога. А с Чаплинкой имелась даже телефонная связь.

Сразу позвонил командующему Перекопской группой начдиву 52-й стрелковой дивизии Раудмецу. Он одобрил мой выбор. Ведь до Чаплинки отсюда всего двадцать километров. Договорились, что все донесения будем сбрасывать ему с самолетов, а в особо важных случаях докладывать лично…

Возвратившись в Сокологорное, я, еще издали взглянув на аэродром, понял: случилось что-то неладное. Повсюду были видны следы недавнего пожара.

— Что произошло? — спрашиваю у Ильинского.

— Белогвардейцы прилетали! — козырнув, отвечает Костя. — Видно, хотели поквитаться за разгром джанкойского аэродрома.

И подробно рассказывает, как это было:

— Я работал в кабине. Вдруг слышу гул самолетов. Сначала не обратил на него внимания. Потом взглянул на небо и глазам своим не поверил: надо мной висят два черных «хэвиленда». А вдали — еще несколько пар врангелевцев…

Тут, — продолжает он, — противник начал бросать бомбы и обстреливать нас из пулеметов. Несмотря на бомбежку, Ингаунис взлетел на трофейном «эсифайфе». За ним поднялись в воздух на «ньюпорах» Межерауп и еще кто-то… И хотя «хэвилендов» было восемь, а наших самолетов только три, врангелевцы не выдержали и удрали. Кинулись мы осматривать свои машины — никаких повреждений нет. Убитых и раненых тоже не оказалось.

— Все ясно, товарищ Ильинский, — говорю механику, выслушав его рассказ. — Поздравляю.

— С чем? — спрашивает он, смутившись.

— С боевым крещением…

— Это точно! Первый раз под бомбами побывал.

Потом из беседы с Межераупом и Ингаунисом я узнал, что у нас стояло наготове дежурное звено. Белые не ожидали, что наши летчики взлетят так быстро, и растерялись. Выяснилось и другое: чтобы застать нас врасплох, врангелевцы подлетели к аэродрому на малой высоте. Да, Ткачев не спал, от него можно было ожидать всего…

За сборкой и облетом самолетов дни пребывания в Сокологорном пробежали очень быстро. Первым в Асканию-Нова перебазировался 6-й авиаотряд, возглавляемый Иваном Соловьевым. За ним и я повел 5-й отряд. Все самолеты долетели и приземлились благополучно.

На новом месте нас ожидал приказ командующего авиацией Коровина. Нашему дивизиону передавался 48-й отряд. Два самолета находились уже здесь, а командир отряда Васильев и летчик Маляренко должны были прилететь после ремонта матчасти. Подчинили нам и 16-й разведывательный отряд. Его прибытие ожидалось со дня на день. Новое формирование, которое мне приказали возглавить, теперь называлось авиагруппой перекопского направления.

Не зря Владимир Иванович бомбил вышестоящие штабы неистовыми рапортами. К уже упомянутым документам прибавлю еще один, который в архиве значится под № 390, 21 мая 1920 года Коровин писал начальнику Военно-воздушного флота Юго-Западного фронта:

«…Вам из своевременно посланных… данных о неприятельском воздухфлоте в количестве 50–60 самолетов… о ГРУППОВЫХ налетах его с усиленным бомбометанием… должно быть ясно видно, что… противник в воздухе нас душит и забивает… Необходимо было бы целиком всю работу… направить не на количество, а на качество авиаотрядов… сводя по нескольку… отрядов в один хорошо укомплектованный, чем работа стала бы более продуктивной…»

Таким образом, благодаря усилиям Владимира Ивановича Коровина в нашей группе объединились шесть авиаотрядов.