Иван Стрельбицкий - Штурм

По-видимому, гитлеровцы ждали первых выстрелов, чтобы обнаружить огневые позиции. После первых же залпов в небе появились две эскадрильи «юнкерсов». Построившись в круг, самолеты пикировали по очереди. Сразу умолкли многие орудия. Из оврагов, где стояли батареи, повалил густой, черный дым.

А танки, за которыми шло до четырех батальонов пехоты, покачиваясь на неровностях и стреляя на ходу, приближались к нашим окопам. Редкие выстрелы уцелевших орудий не причиняли противнику большого урона. Лишь два танка замерли на месте. А вся армада в восемьдесят машин, стреляя, продолжала двигаться вперед.

Тогда полковник Горбунов вызвал по радио «внеплановый» огонь 4-й гвардейской артиллерийской бригады, которой командовал полковник В. И. Кобзев. Дивизионы немедленно ударили по врагу. Правда, снаряды поначалу рвались больше позади танков, рассеивая пехоту. Но хорошо было уже и то, что немецким автоматчикам пришлось залечь.

В бой вступали все новые и новые противотанковые батареи. Один за другим застывали на поле объятые пламенем немецкие танки. Высоко в безветренное небо поднимались столбы иссиня-черного дыма. Но силы танковой лавины еще не иссякли. Мощный поток машин упрямо двигался вперед. Вот они уже у переднего края. Бойцы легли на дно неглубоких траншей. Разрушая окопы, стальные чудовища переваливали через них и устремлялись дальше.

Казалось, в траншеях не осталось ничего живого, все похоронено навсегда. Но тут во весь рост поднялись три бойца. В машины полетели противотанковые гранаты. Три танка вышли из строя. Позже мы узнали имена смельчаков: это были сержант Василий Кругликов, солдаты Степан Лихов и Андрей Кузьмин.

Еще с километр прошли танки в глубину нашей обороны.

Внезапно с фланга их обстрелял замаскированный в лощине дивизион 22-го артиллерийского полка. До десяти машин замерло на месте, остальные упрямо шли вперед. А за ними спешили поднявшиеся автоматчики. Их пытался отсечь от танков другой дивизион 22-го артполка. Завязался огневой бой артиллеристов с танкистами. Ожесточенно стреляя, танки все еще продолжали углублять и расширять прорыв.

По телефону меня вызвал командующий армией.

— Дальше пропускать танки нельзя, — сказал он. — Что у нас осталось в резерве?

— Истребительный противотанковый полк. В трех километрах отсюда.

— Быстрее вводите его в эту брешь, — приказал Крейзер.

Признаюсь, мне не хотелось вводить в дело 1255-й истребительный противотанковый полк полковника Байнова — ведь это был наш последний армейский артиллерийский резерв. Но другого выхода не было.

Я посмотрел вокруг: кого послать с распоряжением к Байнову?

Адъютант понял.

— Разрешите слетать в полк? — сказал Гиммельфарб.

— Мчись, — быстро ответил я и показал рукой противотанковый рубеж, куда должен выйти полк.

Водитель Митя Мищенко с адъютантом благополучно проскочили опасный участок и скрылись в балке, где стоял противотанковый резерв. Через две-три минуты там уже затрещали моторы тягачей. Но, как назло, над огневыми позициями полка появилось до двадцати «юнкерсов». Бомбы рвались непрерывно. Батареи окутались сплошной завесой дыма и пыли.

Крейзер нетерпеливо допытывался у меня по телефону:

— Почему противотанковый резерв еще не вышел на рубеж? Нажимайте!

— Его бомбят. Выезжаю на место.

Спокойным голосом командующий потребовал:

— Сначала восстановите противотанковый резерв. Если не хватает пушек, используйте гаубицы. Сами находитесь на НП.

Между тем завеса из дыма и пыли стала перемещаться на запад. Видимо, полк, несмотря на бомбежку, пошел на противотанковый рубеж. «Байнов не растерялся», — с благодарностью думал я о командире полка.

Кто-то из штабных офицеров закричал:

— Товарищ генерал, танки вышли на бугор!

В двух километрах от нас, на взгорье, словно на параде выстроилось около 50 вражеских танков. Развернутым строем они двигались к оврагу.

Сердце сжалось от мысли: «А если не успеет полковник Байнов занять противотанковый рубеж? Тогда танки расправятся с полком и выйдут к Миусу. Армия будет разрезана на две части».

Стоял жаркий день, но меня бросало в холод. Чувство ответственности за исход боя, за судьбу людей, армии в целом заставляло остро переживать каждую неудачу, любой промах, все моменты большого сражения. И когда, кажется, сделано все, чтобы с честью выйти из этого испытания, волнуясь, ждешь: как дальше будут разворачиваться события?

…Танки подходят к курганам, что в полукилометре от оврага. В этот момент где-то впереди раздались выстрелы.

— Молодец Байнов! Успел все же проскочить овраг! — радовался Горбунов.

И вот уже по склону оврага, точно муравьи, поползли «виллисы» с «сорокапятками». Байнов выскочил на своей машине вперед, и перед ним как на ладони раскрылась картина боя. В центре — танки противника.

Полк развернулся на пологом склоне оврага. И как только танки стали приближаться к батареям, их встретил сильный артиллерийский огонь. В первые же минуты загорелись девять танков и одна самоходка. Такой удар сразу сбил спесь с гитлеровцев. В рядах противника началось замешательство. Некоторые машины стали отходить, отстреливаясь из орудий и пулеметов; другие остановились, превратившись в прекрасную мишень для орудийных расчетов.

Крейзер передал по телефону:

— Вижу, как горят танки. Спасибо артиллеристам: выручили!.. Знаешь, Иван Семенович, словно гора с плеч свалилась. Но торжествовать еще рано. Пусть пушкари продолжают в том же духе. Там еще сорок — сорок пять танков.

В голосе командарма слышались душевные, теплые нотки. Видимо, он тоже многое пережил за эти часы, показавшиеся нам вечностью.

Атака противника отбита. Полковник А. И. Байнов быстро оценил обстановку и, наблюдая за отступлением танков, приказал вручную выкатывать орудия на бугор и в упор расстреливать неприятеля. К счастью, «сорокапятки» у Байнова были самыми легкими из всех наших противотанковых пушек — их вес не превышал 400 килограммов, и бойцы успешно управлялись с ними.

Пламя над полем боя разрасталось. Артиллеристы наносили меткие удары. Один за другим выходили из строя боевые машины неприятеля.

Командир немецкой эсэсовской дивизии «Мертвая голова», видимо, не хотел оставаться без машин и создавать огромное танковое кладбище в этом злополучном овраге. После того как запылало еще несколько танков, противник поспешно отошел на исходные позиции. На плацдарме осталось около 30 горящих стальных громадин.

Ночью Байнов, выйдя в резерв, позвонил мне и доложил о состоянии полка.

— Кто отличился больше всех? — спросил я полковника.

— Все дрались как львы. — И он с гордостью стал рассказывать о героях дня.