Бернардо Антонини - Почему я люблю Россию

Мама вставила купленную картинку в рамку, а я поставил ее у изголовья своей кровати и каждый вечер молился перед образом Фатимской Богородицы, помня о России. Таковы мои самые первые воспоминания, связанные с этой страной…

Второй пласт воспоминаний связан с моим отцом Доменико. Он девять лет жил в США (с 1923 по 1932 гг.) и там много читал о России, коммунизме, оскверненных церквях, преследованиях, об антирелигиозных законах Ленина (1918). Длинными зимними вечерами папа рассказывал нам обо всем этом, ремонтируя в сарае инструменты для работы на поле (в моей семье все трудились двенадцать месяцев в году: в то время праздников для нас не существовало). Я, маленький мальчик, слушал его рассказы с открытым ртом.

В 1942 г., в разгар II Мировой войны, Папа Пий XII, уступив настойчивым просьбам епископов Португалии и сестры Лусии, свидетельницы явлений в Фатиме, посвятил весь мир Непорочному Сердцу Марии. Это было одним из условий обращения России, как открыла Богородица свидетелям Ее явлений. Вот как это произошло: 31 октября 1942 г., выступая по Ватиканскому радио, Папа Пий XII прочел на португальском языке акт посвящения мира Непорочному Сердцу Пресвятой Богородицы; 8 декабря того же года, в базилике св. Петра в Риме, Папа повторил акт посвящения на итальянском языке, чтобы вымолить благодать обращения для России, как было обещано в Фатиме.

Закончив начальную школу (я родился 20 октября 1932 г.), 15 октября 1943 г., в день памяти св. Терезы Авильской, я поступил в семинарию. В то время не было машин, и мой отец на двуколке отвез меня в местечко Ровере, что в 27 километрах от Вероны, куда была эвакуирована семинария.

В семинарии царило подлинно миссионерское рвение, в немалой степени благодаря тому, что первый вице-ректор, которого я помню, дон Джузеппе Кавалльери, горячо любил Церковь. Мы, мальчишки, слушали первые рассказы о мучениках и о страдающей Церкви. Когда закончилась II Мировая война, семинария вновь была переведена в город.

В лицее новый вице-ректор, монсеньор Анджело Марини, преподаватель истории, за обедом и ужином обязательно предлагал нам читать интересные книги, например, о мексиканских мучениках (1926–1929: больше всего мне запомнилось жизнеописание о. Про), о гражданской войне в Испании (1936–1939) и о России. Хорошо помню книгу русского политэмигранта Кравченко «Я выбрал свободу», изданную в Париже. Для всех нас она стала настоящим откровением: Запад до сих пор не знал подлинного лица коммунизма! Итак, постепенно продвигалась моя подготовка, и к моменту изучения теологии я уже был неплохо знаком с идеями коммунизма и его жестоким и кровавым игом.

В июле 1951 г. я сдал экзамены на аттестат зрелости, а 7 октября того же года, в праздник Пресвятой Девы Марии — Царицы Розария, состоялось облачение в сутаны. Я приступил к изучению теологии. Преподаватель истории Церкви, дорогой и глубокоуважаемый монсеньор Пьетро Альбриджи, в рамках весьма занимательного курса подчеркивал ключевой аспект, присутствующий на протяжении всей истории христианства: его миссионерское измерение. Он любил повторять, что миссия — синоним мученичества. Историю Церкви можно обобщить в следующих событиях: от Великого Мученика Голгофы, Господа Иисуса, Апостолов, св. Павла, миссионеров первых веков христианство охватило всю Средиземноморье; во Франции Церковь зародилась в Рождественскую ночь в Реймсе в 496 г. благодаря крещению Хлодвига, а позже, по воле выдающегося понтифика св. Григория Великого, христианство достигло Англии, где проповедовали посланные им монахи; наконец, он рассказывал о миссиях на американском континенте и сопутствующих исторических проблемах. Хорошо помню слова монсеньора Альбриджи: «Туда, куда приходила миссия Церкви, приходила и цивилизация». Таковы «ранние» истоки моего призвания, пришедшиеся на детство и учебу в семинарии.

Должен добавить: в годы изучения теологии я часто делился со своим духовником: «Я чувствую непреодолимое желание проповедовать Евангелие не только в Вероне, но во всем мире; я готов стать миссионером и быть епархиальным священником». Дон Франческо Моратти (так звали духовного отца в семинарии) отвечал: «Дорогой Бернардо, я не вижу в твоей душе особого призвания к миссионерству; ты готов к работе в епархии, однако хочешь работать и на миссии (в то время еще не существовало священников „fidei donum“ — епархиальных пресвитеров, служащих Церкви в различных частях света. — прим. автора ). Готовься к служению епархиального пастыря, а если будет угодно Господу, у тебя будет возможность поработать на миссии. Доверься Богу». И неизменно повторял знаменитое изречение св. Павла: «…любящим Бога все содействует ко благу» (Рим 8,28). Поэтому я стал епархиальным священником.

Во время учебы в семинарии у меня была возможность защитить диплом по лингвистике и современной зарубежной литературе в Католическом Университете Милана. Затем я получил степень лиценциата богословия на Папском Богословском факультете Венегоно (там же, в Милане), ректором которого в те годы был архиепископ Миланский, Его Высокопреосвященство кардинал Джованни Баттиста Монтини, будущий Папа Павел VI. Свое образование я продолжил в Риме в Папском Библейском институте и в Берлине — в Лютеранской Библейской Академии. Изучение Священного Писания мне посчастливилось завершить в Иерусалиме, в Еврейском Университете, куда меня направил ректор семинарии Карло Мария Мартини. Там один замечательный раввин открыл мне премудрости Ветхого Завета.

В 1988 г. праздновалось тысячелетие Крещения Киевской Руси; итальянское телевидение освещало события, приуроченные к знаменательной дате. Немалую роль в подготовке празднования сыграл благодаря своей терпеливой и мудрой работе госсекретарь Ватикана кардинал Агостино Казароли, подлинный архитектор восточной политики Святейшего Престола (так называемой «Остполитик»). Благодаря своей скрупулезности, вере и непоколебимому мужеству он удостоился официального приглашения в Советский Союз на праздничные мероприятия.

«Вспышка» призвания к служению в России настигла меня в июне 1988 г., когда по телевидению в специальном выпуске новостей показали теплую встречу президента СССР Михаила Горбачева и его жены Раисы с кардиналом Казароли в Большом театре, состоявшуюся в рамках празднования тысячелетия крещения Руси. Комментатор произнес слово, которое оказалось для меня судьбоносным: «Празднование и прием, оказанный кардиналу Казароли, стали возможными потому, что началась „перестройка“». Для меня это — волшебное слово, неслыханное, оно означает «преобразование». «Началась „перестройка“, и поэтому кардинал смог приехать и официально принять участие в празднованиях».