Краинский Васильевич - Записки тюремного инспектора

Уже одно упущение сделано. Иностранные языки в этих институтах заброшены, хотя по традиции и существуют французские и немецкие дежурства классных дам, но фактически они говорят по-русски, и институтки уже языков не знают. Сохранился еще внешний лоск воспитания, который так присущ русской женщине. И в этом отношении надо сказать, что институтки производят отличное впечатление. В большой степени это объясняется наследственностью, которая сказывается в подрастающем поколении. Врожденная грация, изящество, а отсюда и манеры, всегда отличали русскую девушку. Говорят, например, что русской женщине здесь трудно купить обувь по ноге, так как готовая обувь рассчитана на толстые, неуклюжие, плоские ноги. Но не только это. В самом лице и в выражении лица русской девушки есть какой-то особый отпечаток интеллигентности.

Вот что по этому поводу говорил мне мой брат Николай Васильевич (психолог), профессор Белградского университета, посетивший в прошлом году институт. Он встретил тогда по пути на пароходе в Панчево экскурсию какой-то Белградской женской гимназии. «Ты не можешь себе представить, какая громадная разница во внешнем облике нашей учащейся молодежи и той молодежи, которую я видел вчера на пароходе», - говорил он, пытливо рассматривая сидящих за столами институток. «Какие это все были простые лица и по внешнему виду неинтеллигентные люди. Разве их можно сравнить с нашими», - сказал он.

Мой брат прочитал в институте лекцию, после которой по обыкновению его окружили воспитанницы, беседуя на разные темы. «Как приятно побыть в такой интеллигентной атмосфере учащейся молодежи», - сказал мне брат, уезжая из Бечея. Для меня эта лекция о трансцендентном мире представляла исключительный интерес, потому что она была прочитана братом на тему, которую я задал ему. И вот почему.

Этой зимой я заметил, что мои ученицы IV класса чем-то взволнованы. В разговоре их между собою, а также из отдельных фраз со мною я уловил какое-то злобное отношение к преподавателям и ироническое отношение к преподаваемым им наукам. «Что за чушь! Как может астрономия высчитать, сколько верст до Марса, - сказала мне одна воспитанница. - Это все выдумывают, чтобы морочить нас. Мы не верим им. Они отрицают существование Бога. Это возмутительно, стоит ли после этого жить, когда люди придумали какой-то атом вместо Бога?»

Я долго не мог понять, откуда это появилось у них. Кто-то на них влияет. Это было для меня ясно. Сначала я предполагал, что это последствия влияния священника о. Ноарова, но как-то случайно я заметил у моих учениц книгу, которая переходила из рук в руки и с жадностью читалась ими. Я услышал разговор о том, что книгу эту невозможно получить и некоторые читают ее по ночам. Я решил тоже достать эту книгу.

И вот с трудом, только на одну ночь, мне дали эту книгу. Это было известное сочинение М. Корелли - «Могущественный атом (История детской души)», на которой рукою библиотекаря было написано «для персонала», то есть это означало, что воспитанницам эту книгу читать не полагалось.

Прочитав за одну ночь эту книгу, я понял все. «И мальчик прав, что повесился. Так жить не стоит», - возражали мне воспитанницы, когда я старался доказать им, что теперь наука вовсе не отрицает существования Бога. Мне не верили. Весь IV класс был возбужден этой книгой и переживал в голове сумбур. «Науки никакой нет. Это вы (взрослые) все выдумали. Мы ненавидим профессоров, придумавших какие-то атомы вместо Бога». Весь IV класс ополчился против науки и профессоров.

Как раз к этому времени прибыл мой брат, профессор. «Да, - сказал он мне, - бывали случаи, когда такие коллективные переживания приводили к эпидемии самоубийств, как это было не так давно в Крымском кадетском корпусе. Не следует таких книг давать для чтения в таком возрасте». Я наблюдал во время лекции за IV классом и видел, как они были поражены, когда профессор затронул эту тему. Многие догадались - это сказал ему Дмитрий Васильевич. Насколько разубедила их эта лекция, трудно сказать, но факт тот, что IV класс успокоился, и больше этот вопрос не затрагивали.

Но интереснее всего в этой истории то, что про нее ничего не знали те, кому это надлежало знать. Так далеко стоял воспитательный персонал от детской души. Как попала эта книга детям - это тоже не знал воспитательный персонал. По установленному в институте порядку руководство чтением существует, но в жизни оно проводится слабо.

Очень часто класс сидит без книг, так как получение и перемена книг в библиотеке сопряжены с большими затруднениями. Один класс получит книги, другой нет. И вот книги буквально выхватываются из рук друг друга. Старшие воспитанницы берут книги у младших, а младшие у старших. Читают что попадется, без системы. И бывает так, что девочка не читала еще Пушкина и Лермонтова, а читает уже Лапо-Данилевскую и Вербицкую.

Библиотека при институте отличная. Книг сколько угодно, но чтение неорганизованно. Очень часто, в особенности в каникулярное время и на праздниках, когда девочки могли бы почитать, они томятся без книг. Дома в каникулярное время еще хуже. Русские беженцы, в особенности живущие вдали от центра, доставать русских книг не могут. И вот наши барышни, находящиеся в отпуске, вовсе не читают или читают случайно попавшиеся в руки книги или фельетоны и газетные приложения. Я видел в руках одной своей ученицы целые фолианты газетной бумаги. Оказалось, что это вырезанный из газеты очень длинный бульварный роман, который потом был в институте нарасхват.

Потребность в чтении у молодежи громадная. «Нет ли у вас чего-нибудь почитать?» - всегда спрашивают меня мои ученицы. Воспитанницы, несомненно, требуют умственной пищи и охотно занимались бы даже науками, если бы это не было так трудно. Обширную программу тех знаний, которые должны получить воспитанницы, чтобы иметь матуру в Сербии, никто преодолеть не может. Преподаватели гонят вперед, не считаясь ни с силами учащихся, ни с временем. Воспитанницы перегружены работой. Времени на приготовление уроков нет. Бывают дни, когда на приготовление уроков остается всего 40 минут, так как кроме научных занятий воспитанницы имеют музыку, пение, танцы, рисование, рукоделие, изучают печатание на машинке, участвуют в репетициях, имеют разные дежурства и т.д. Это сказала мне сама начальница института.

И вот воспитанницы выбирают, что приготовить на завтра и чего можно не готовить. Учат уроки тому преподавателю, который более требовательный и строгий, и по тому предмету, по которому могут спросить. Получается пробел и хаос разрозненных и поверхностных знаний, схваченных на лету и не дающих прочного фундамента для дальнейшего прохождения курса. Воспитанницы приспособляются, развивая хитрость и приучаясь к обману.