Краинский Васильевич - Записки тюремного инспектора

Мы не будем приводить все подобные случаи. Их слишком много. Банковский крах охватил чуть не всю Югославию. Доктор Акацатов, покойник, с глубоким возмущением рассказывал мне, что один адвокат посоветовал ему положить свои сбережения в сумме 40 тысяч динар в какой-то банк в Новом Саде. Он это сделал, а на следующий день ему объявили, что банк лопнул. Доктор Акацатов умер, и его не на что было похоронить.

У моего брата погибли сбережения чуть ли не в самом богатом и старом хорватском банке в Загребе. Инженер Куманинов, оставшись без места, рассказывал нам, что у него были сбережения, но они погибли в банке. Любопытно рассказывал мне служащий в институте казак Григорий Воронюк. Услышав, что французы открыли в Панчево пролетарский банк, привлекающий пролетариев высоким процентом, он нарочито съездил в Панчево и сдал на хранение свои сбережения (16 тысяч динар). Скоро этот банк объявил себя банкротом, а французы уехали во Францию.

Мы не вникали в существо этих банковских крахов, а приводим только факты. Говорят, что причиною тому «кризис». Но мы этому не верим. Напротив, мы видим повсюду нарастающую роскошь. Достаточно побывать в Белграде, чтобы видеть эту вакханалию роскоши. Миллионные дома растут как грибы. Рестораны полны с утра. Автомобилей развелось столько, что иногда нет возможности перейти улицу. В каждом доме радио. Последнее время развилось аэропланное сообщение. Письма отправляются воздушной почтой. Город нарядный. Публика отлично одета. Каждый день балы, кабаре, театры, кинематографы, танцульки. И это называется кризисом. Публика настолько избалована, что если кто-нибудь не может завести себе радио, то он жалуется на кризис.

Не уступает этой столичной жизни и провинция. Я спрашивал как-то хозяина большого гастрономического магазина в Н. Бечее, у которого я даю уроки музыки, кто же пьет это шампанское, ликеры и коньяки. «Ого, -ответил мне г. Крстич, - селяки все это выпивают». Мне часто приходится видеть на базаре, как селяки вынимают из-за пазухи свои толстые бумажники. Оттуда торчат не сотни, а тысячединарки.

Однажды я видел директора того банка, в котором пропали у меня деньги. Я подошел к стойке, где пьют, чтобы купить отличные здесь соленые огурцы. В это время директор банка, простой селяк, расплачивался за выпитое, и я видел его толстый бумажник, из которого при мне чуть не рассыпались тысячединарные кредитки.

Хорошо, богато здесь живут люди, и все-таки каждый из разбогатевших во время войны и революции считает необходимым жаловаться на кризис. Разбогатели люди именно за время войны и революции. Любопытно, например, что в Н. Бечее на какой домик, хотя бы на нашей улице, ни посмотришь, всюду написано, что он выстроен в период времени после войны (1924-1929).

В то время, когда я пишу эти строки, я получил письмо, которое меня очень взволновало. Дело в том, что до сих пор в Белграде функционирует Общество попечения о нуждах воспитанниц, окончивших Харьковский институт, которое возглавляет бывшая начальница института М. А. Неклюдова. Как и прежде, за счет этого Общества некоторые девицы посылаются на год за границу (во Францию или Бельгию) в так называемые couvant для завершения образования. Там они изучают языки, стенографию, литературу, музыку, пение и т.д.

Практически до сих пор не установлено, есть ли в этом смысл и дает ли couvant что-нибудь реальное. Мы, по крайней мере, знаем немало барышень, которые, вернувшись из couvant, вышли замуж или служат на сербской службе и пишут на пишущих машинках исключительно на сербском языке.

Впрочем, мы должны сказать, что знаем несколько очень удачных случаев. Одна из самых лучших и талантливых моих учениц Л. В. Ря-бинина не имела материальной возможности продолжать по окончании института музыкальное образование и с болью в сердце решила принять предложение начальницы института поехать на год в Бельгию в couvant (Arlon. Pensionnat Notre Dame). Но какова же была наша радость, когда из первых же писем оттуда мы узнали, что в этом пансионе имеется учительница музыки и 17 фортепиано. Игра Рябининой очень понравилась как учительнице музыки, так и сестре настоятельнице, и потому она была принята бесплатной ученицей по музыке.

Рябинина была в восторге и с первых же дней взялась за музыку, упражняясь по 5-6 часов в день. В результате Рябинина летом держала экстерном экзамен за 4 курса в Брюссельской консерватории, куда специально ездила со своей учительницей. Экзамен она выдержала отлично. «M lle, jury вам дает grande distinction», - сказала председатель jury. Это было как нельзя кстати, так как кончался год и Рябинина должна была возвратиться в Белград. Зная это, начальница пансионата предложила Рябининой остаться в couvant на службе в качестве помощницы учительницы музыки. Имея 15 учениц и получая жалованье на всем готовом 175 франков в месяц, Рябинина имеет возможность готовиться к экзамену в консерватории и в этом году, и вообще закончить программу Брюссельской консерватории.

Другая моя тоже хорошая ученица Женя Свинкина, о которой я уже упоминал, имела больше склонности учиться пению, чем играть на рояле, так как у нее с детства установился хороший голос. Банковский крах лишил ее возможности поступить в консерваторию, и потому ее бывшая начальница М. А. Неклюдова решила послать ее на год в couvant в Брюссель (Pensionnat des S de S teMarie) для изучения языков и стенографии. В день именин настоятельницы этого пансиона Женя Свинкина решила в виде сюрприза своей настоятельнице спеть с аккомпанементом фортепиано несколько романсов. Настоятельница пришла в восторг и в результате устроила Женю Свинкину за счет couvant в Брюссельской консерватории приходящей ученицей по классу пения. Но ведь это всего на один год, а для того чтобы пройти курс пения, надо четыре года.

И вот сейчас идут хлопоты о том, чтобы Жене Свинкиной из ново-бечейской штедионицы были выданы положенные на ее имя материнские деньги в сумме 15 тысяч дин. Банк наотрез отказывается выдать эти деньги. Господам директорам и акционерам этого банка (кстати, очень богатым людям) неинтересна судьба Свинкиной. Итак, улыбнувшееся было Жене Свинкиной счастье вновь оставило ее. Талантливая девушка с исключительно хорошим голосом вынуждена идти по иному, не интересному ей пути трудовой жизни. Ее материнские деньги достались не ей. Говорят, не в деньгах счастье, - а вот вышло так, что для Жени весь вопрос заключался в ее материнских деньгах. И это не единственный случай.

К сожалению, Державная комиссия по делам русских беженцев не поддерживает молодежь, специализирующуюся в различных областях искусств. Пособие выдается только студенческой молодежи, а те, которые поступают по окончании средних учебных заведений в консерватории, муз. училища и художественные школы, поддержкой Державной комиссии не пользуются. Вообще помощь учащейся молодежи организована у русского беженства неудовлетворительно.