Виктория Лепко - Вне игры

— Пожалуйста, — говорила я, глядя ему прямо в глаза. — Вы только сразу мне скажите правду, могу ли я играть Нину.

Он засмеялся:

— Разумеется, скажу; неужели ты думаешь, что я буду с тобой зря терять время?

Мы встретились у него в гримёрной. После чтения Михаил Иванович внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Я проведу с тобой несколько репетиций, твоим партнёром будет Телегин. — Это был второй исполнитель роли Арбенина. — А потом можно показаться Варпаховскому.

Мы с Б. Телегиным встретились восемь раз. После чего М. И. Царёв сказал, что можно устроить показ. Я должна была сыграть две сцены. Первая — это приход Нины с маскарада и вторая — сцена смерти. Костюмов у меня не было, и Михаил Иванович посоветовал мне обратиться к К. Ф. Роек. Можете себе представить, как щепетильно относятся к своим костюмам актрисы! Не дай бог, если кто-то наденет чужой костюм. Честно говоря, я тоже, по гигиеническим соображениям, просила не давать мои костюмы другим исполнительницам. Но в Малом театре это вообще был нонсенс. А костюмы звёзд тем более были неприкосновенны. Уже несколько лет хранились костюмы К. Ф. Роек в запасниках театра. И всё-таки я рискнула к ней обратиться. Милая, чудная Костуся (так нежно звали её все в театре), она и здесь оказалась на высоте! Выслушав мою просьбу, она ласково улыбнулась и, взяв меня за руку, сказала своим необыкновенным голосом: «Конечно, деточка, я разрешаю тебе показаться в моих костюмах. Пусть они принесут тебе счастье».

Голос её дрогнул, и она слегка наклонила голову, чтобы я не видела её глаз.

— Спасибо вам большое! — сказала я, стараясь не заплакать, и поцеловала её руку.

Наш показ был в первом репетиционном зале. Были приглашены Л. В. Варпаховский, Е. Р. Симонов (который был тогда художественным руководителем Малого театра) и М. И. Царёв. Мой партнёр, Б. Телегин, был в это время заведующим труппой.

Мы отыграли две сцены, и я ушла к себе в гримёрную. Всё было как во сне. Я долго снимала растёкшийся от слёз грим, долго переодевалась, со страхом ожидая их приговора. Но в дверь никто не стучал, казалось, обо мне все забыли. «Всё! Всё! — думала я в ужасе. — Они, наверное, даже не знают, что мне сказать». Делать было нечего, и я, осторожно постучав, вошла в зал. В полной тишине все четверо мужчин смотрели на меня. Наконец, видя, что я уже почти теряю сознание, Л. В. Варпаховский произнёс:

— Видите ли, Вика, мы вот все сидим тут и думаем — почему у вас так сложилась судьба в театре? Вы потрясающая трагическая актриса!

— Господи! — не выдержав напряжения, воскликнула я и, упав на колени, перекрестилась. — Неужели Ты услышал мою молитву!

Они были смущены этим порывом, но я уже не могла владеть собой. Слёзы градом текли по моему лицу.

— Спасибо! Спасибо вам! — повторяла я.

— Во всяком случае, — продолжал Леонид Викторович, — мы вам обещаем, что теперь постоянно будем думать о вашей судьбе. А Нину вы обязательно сыграете в следующем сезоне.

Незадолго до конца сезона ко мне подошёл сияющий Володя Сверчков и сообщил:

— Нелепка! Варпах просил меня дать тебе главную роль в спектакле «Так и будет». Он хочет, чтобы я тебя ввёл туда вторым составом. — Мы радостно обнялись. Я и мечтать не могла о таком подарке.

Осенью главным режиссёром Малого театра стал Б. И. Равенских.

Леонид Викторович Варпаховский ушёл из Малого театра навсегда.

Наверное, я нездорова. Всю жизнь я испытываю это недомогание. Что это, доктор? Вы говорите, мне не хватает витаминов? Витамина А и Е, а может быть, кальция? Надо побольше есть творога, сыра… Доктор! Мне не хватает витамина любви!

Да! Да! Всю жизнь мне его не хватает. Хотя нет, постойте, в жизни иногда я бывала очень счастлива. Но ведь я актриса, доктор! Пропишите мне режиссёра, который поверит в меня и будет любить меня беззаветно на каждой репетиции. Доктор! Я устала сидеть на диете, я голодаю без ролей! Я просто умру, умру как актриса, если ни один режиссёр не полюбит меня, как Пигмалион полюбил свою Галатею. Нет, доктор, это не бред. Это болезнь, и поверьте мне, что все актёры больны этой болезнью.

Я не была знакома с Л. Е. Хейфецом. Я увидела его впервые на репетиции спектакля «Свадьба Кречинского». Судя по всему, он тоже не очень меня знал. Если только по «Кабачку». Но это всегда работало против меня. До сих пор не знаю, с чьей лёгкой руки я получила роль Лидочки. Но я её получила!! Восторг вскоре сменился испугом. Вокруг меня одни звёзды: И. В. Ильинский, Т. А. Еремеева, В. В. Кенигсон! Слава богу, есть Виталий Соломин, но он играет г-на Нелькина, общих сцен у нас нет. Мне очень одиноко и страшно. Но вскоре я узнаю в методе работы Л. Е. Хейфеца нечто схожее с методом А. В. Эфроса. Ура! Они оба ученики М. О. Кнебель! Значит, мне повезло! Мы присматриваемся, «принюхиваемся» друг к другу. Вижу, он не очень верит в меня. Боже мой, помоги мне найти в себе Лидочку! На одной из первых репетиций Леонид Ефимович, хитро прищурившись, спрашивает меня:

— А как, вы думаете, жила Лидочка до приезда в Москву? Вот пофантазируйте на эту тему к следующей репетиции.

Конечно, я уже всё про это знаю, я давно думала об этом, правда, не очень подробно. Вдруг я вспоминаю, что раньше девушки очень любили вести дневник! Вот оно — решение найдено! Я пишу дневник Лидочки Кречинской и читаю его вслух на следующей репетиции. Когда я замолкаю, наступает пауза, и среди общего молчания Т. А. Еремеева говорит:

— Если бы я была редактором, я бы это напечатала!

Но самое главное, что, мне кажется, с этой минуты Л. Е. Хейфец начал верить в меня.

20 июля 1850 г.

Вот уже несколько дней я нахожусь под впечатлением одного странного случая. Рассказать его некому, да и невозможно. Даже тётя, наверное, рассмеётся и скажет, что это всё мои фантазии, поэтому я и решила начать вести этот дневник. Я буду записывать в него всё то, что невозможно объяснить другим людям. Все свои чувства и мысли. Ведь такого друга у меня нет. Значит, придётся объясняться с дневником.

Это лето, как никакое другое, было для меня особенно мучительным. С того дня, как уехала M-me, у меня не осталось никаких занятий…