Евгений Шумигорский - Екатерина Ивановна Нелидова (1758–1839). Очерк из истории императора Павла I

Заступничество Нелидовой за опальных повело к тому, что она не имела врагов; напротив, она всем внушала к себе расположение своим поведением. Один из главных деятелей революции 1762 года, обер-гофмаршал князь Ф. С. Барятинский, первый испытал заслуженный, хотя и поздний гнев императора: в день кончины Екатерины на его место обер-гофмаршалом назначен был граф Н. П. Шереметев; сам же Барятинский был уволен от всех дел на другой день, 7-го ноября [107] «Сенатский Архив», I, 1. — Любопытно, что одновременно с этим другой, не менее виновный деятель 1762 года, граф Алексей Орлов-Чесменский, подвергался опале значительно позже, а первое время Павел, вопреки распространенным рассказам, относился к нему довольно благосклонно. Так, из камер-фурьерского журнала 1796 года видно, что Орлов, в течение ноября месяца, был два раза, в числе немногих, приглашаем к высочайшему столу. Нам сдается, что опала графа Орлова-Чесменского последовала после находки Павлом письма, напечатанного в «Архиве князя Воронцова», XXI, 93. Павел показал его Марии Феодоровне и Нелидовой (ibid., 94). . «В день праздника св. Георгия», — рассказывает графиня Головина в своих записках, — «дочь князя Барятинского, княгиня Долгорукова, просила императора о прощении отца, но Павел отказал ей. Тогда Долгорукова обратилась за помощью к Нелидовой, которая и обещала ей свое покровительство. Я находилась позади них обеих, когда княгиня настаивала пред m-lle Нелидовой, чтобы она ходатайствовала за нее пред императором. В это время государь приблизился к m-lle Нелидовой, которая стала говорить ему о княгине Долгоруковой, как о дочери, страдающей при виде несчастья отца. Император ответил: «Я также имел отца, сударыня» [108] Записки гр. Головиной, 99. . По крайней мере, ходатайству Нелидовой Барятинский одолжен был, вероятно, тем, что избавлен от дальнейшего преследования. Не менее любопытный случай рассказывает Шишков, состоявший в то время при особе императора. «Мне», — говорит он, — «случилось однажды на бале, в день бывшего празднества, видеть, что государь чрезвычайно рассердился на гофмаршала и приказал позвать его к себе, без сомнения, с тем, чтобы сделать ему великую неприятность. Катерина Ивановна стояла в это время подле него, а я — за ними. Она, не говоря ни слова и даже не смотря на него, заложила руку свою за спину и дернула его за платье. Он тотчас почувствовал, что это значило, и ответил ей отрывисто: «Нельзя воздержаться!» Она опять его дернула. Между тем, гофмаршал приходит, и хотя Павел изъявил ему свое негодование, но гораздо кротчайшим образом, нежели как по первому гневному виду его ожидать надлежало. О, если бы при царях, и особливо строптивых и пылких, — заключает Шишков, — все были Катерины Ивановны!» [109] Шишков: Записки, 31–32, примечание. .

Письма Нелидовой в Павлу вообще были наполнены просьбами за опальных [110] «Осьмнадцатый Век», III, passim. . Доброе сердце, боязнь за безопасность государя, желание, чтобы царственный ее друг возбуждал своими действиями чувства восхищения, радости, а не вражды и страха, — вот что руководило Нелидовой в ее ходатайствах за лиц, в громадном большинстве случаев ей даже совершенно неизвестных. Настойчивость Нелидовой оправдывалась иногда и личными соображениями; всем было известно влияние ее на государя, и она имела основание бояться, что многие из его жестоких распоряжений лягут на ее совести, вызовут в обществе, не знавшем истинных пределов ее воздействия, дурные о ней толки. «Мне невозможно, государь, — писала она однажды Павлу, — воспротивиться голосу сострадания, которое заставляет меня показать вам это раздирающее письмо. Мое заступничество не повело бы тут ни к чему, я это знаю; поэтому я не прошу вас сделать что нибудь для меня, но для Бога. Сжальтесь над восьмидесятилетним старцем! Если бы вы знали, что мне стоит говорить и чего мне стоит молчать в подобных случаях, вы бы поняли всю тяжесть моего положения» [111] «Осьмнадцатый Век», III, 439. Мы не могли определить, по какому случаю написано было это письмо. . Но и государственные соображения, хотя в весьма редких случаях, также имели для Нелидовой свою долю значения при ее стремлении смягчать невоздержного на гнев императора. Всеобщая перетасовка даже высших должностных лиц в империи, последовавшая вслед за воцарением Павла, замена старых, опытных екатерининских дельцов людьми, правда, преданными новому государю, но вовсе еще не знакомыми с делами управления, — не могли не вызывать опасений и Нелидовой, и Марии Феодоровны, в особенности при склонности Павла к опрометчивым, необдуманным решениям. Известный правитель канцелярии Потемкина, Василий Степанович Попов, заведывал после его смерти делами императорского кабинета. Узнав о многих противозаконных и корыстных действиях Попова, совершенных им во время службы его при Потемкине, Павел уволил его без прошения, назначив на его место бывшего своего библиотекаря Донаурова [112] «Сенатский Архив», I, 92. . По этому поводу Нелидова написала императору: «Я не знаю лично Попова, но полагаю, что было бы жаль лишиться человека, известного по своему трудолюбию и порядливости (vraiment d’ordre). Если то, что вам в нем не нравится, не такого свойства, что могло бы повредить делам, то ради Бога, государь, будьте снисходительны: удерживайте их как можно долее, эти светлые головы. Но если совершенно необходимо дать ему преемника, то посоветуйтесь об этом с Безбородко. Его честность может послужить вам ручательством, что он укажет вам на человека способного; что касается до меня, то я не смею положиться на свое суждение. Во всяком случае, молю Бога, чтобы он руководил вами» [113] «Осьмнадцатый Век», III, 438. . Следствием этого письма было назначение Попова уже 8-го февраля членом мануфактур-коллегии [114] «Сенатский Архив», I, 104. . Платон Зубов, также навлекший на себя немилость Павла и уволенный 3-го февраля по прошению за границу для поправления здоровья [115] Там же, 98. , обязан был этой легкой формой своей опалы также Нелидовой. «Благодарю вас, государь, — писала она, — за вашу милость к князю Зубову, ибо все страждущие имеют право на мое сочувствие, и я всегда тронута вашим великодушием к ним. Да благословит вас Бог» [116] «Осьмнадцатый Век», III, 106. . Нелидова хлопотала также и за Суворова, чем, конечно, не мало содействовала облегчению его печальной участи [117] «Correspondance», 372. . Вообще, едва ли можно сомневаться в том, что первый год царствования Павла отличался бы гораздо большей суровостью, если бы нрав государя не умерялся в это время мягким влиянием его друга.

Смерть г-жи Бенкендорф. — Торжества коронации. — Анна Петровна Лопухина и Кутайсов. — Проявление дурных свойств характера императора. — Николай Петрович Архаров. — Назначение императрицы Марии Феодоровны начальствовать над воспитательными домами. — В какой мере Нелидова содействовала благотворительной деятельности Марии Феодоровны?