Арманд Хаммер - Мой век - двадцатый

Трудные годы

Во многих описаниях моей жизни авторы создают впечатление, что мой жизненный путь был всегда усыпан розами. До какой-то степени я сам в этом виноват. На людях я стараюсь забыть о неприятностях, а наедине с самим собой не концентрирую внимание на мрачных мыслях. Какой в этом смысл? Сожаления и упреки только ранят душу.

Тем не менее список неприятностей, произошедших в середине моей жизни, выглядит весьма внушительно. Сначала умер отец. Второй брак закончился скандальным разводом. Мой сын попал в беду и с трудом избежал тюрьмы. Начались серьезные неприятности со здоровьем; Как видите, нельзя сказать, что эти годы были лучшими в моей жизни.

После всех пережитых им неприятностей последние годы жизни отца были сравнительно легкими и спокойными. Хотя он был все так же предан идеям социализма, после отъезда из Советского Союза отец стал менее активным. Дело в том, что он был глубоко разочарован.

В последние годы жизни в Москве отец стал свидетелем первых лет сталинского террора, когда его друзей — преданных старых большевиков, сражавшихся в одних рядах с Лениным, увольняли с работы, публично унижали на показательных судебных процессах и расстреливали. Некоторых зверски убивали без суда. Многие исчезали на долгие годы в сибирскую ссылку. Ужас сталинского террора не был известен в Советском Союзе до тех пор, пока в феврале 1956 года Хрущев не высказал свои обвинения сталинскому режиму в секретной речи съезду Коммунистической партии. Однако отец знал о делах ’’дяди Джо” уже в начале тридцатых годов и был потрясен, наблюдая, как Сталин топтал идеалы социализма.

Отношение советского правительства к отцу в тридцатые годы было также не дружеским. Оно распространилось и на других членов нашей семьи, включая мать и Виктора.

Виктор все еще пытался получить разрешение на выезд из СССР сына Армаши. Хотя Армаша был гражданином Америки, советские власти отказывались выдать ему выездную визу или дать визы моей матери и Виктору для посещения мальчика. Виктору удалось повидать сына только после смерти Сталина, когда Армаша был уже взрослым.

После вступления Соединенных Штатов в войну отец, впервые после тюремного заключения в 1920 году, решил возобновить медицинскую практику, чтобы освободить молодых врачей для военной службы.

Несмотря на полученное в 1924 году помилование, отец не ходатайствовал о восстановлении права на медицинскую практику. В годы жизни в Москве он печатал медицинские статьи в выпускаемой на английском языке газете ’’Москоу дейли нъюс”, а после возвращения в Америку работал вместе с моим старым другом Макси Розенцвей-гом, ставшим гинекологом, над созданием анализа для определения беременности. Благодаря этому он был в курсе последних достижений медицины и вполне готов для возобновления врачебной деятельности.

В мае 1943 года отец снова получил право заниматься медицинской практикой. Он открыл кабинет в центре Нью-Йорка в отеле ’’Веллингтон”. Однажды он подсчитал, что за годы работы принял около пяти тысяч младенцев.

Отец умер 17 октября 1948 года. После операции простаты, в результате которой снова ухудшилось состояние его сердца, он заболел воспалением легких. Однажды, когда нас с матерью не было дома, он, читая газету, потерял сознание , упал с кресла и умер от кровоизлияния в мозг.

В моем дневнике нет записей, отражающих мое состояние того времени. Однако я нашел в нем запись от 21 мая 1949 года, когда мне исполнился пятьдесят один год.

’’Вся семья отправилась в поездку на пароходе по Ист-Ривер, а на следующий день мы все обедали в известном в Нью-Йорке ресторане Мэдденса. Мама Роза подняла бокал и произнесла тост: ”Я хочу, чтобы вы, дети, знали, что завтра я еду в Европу выполнить обязательства перед людьми, которые были ко мне добры, когда я нуждалась в их помощи. Мне ужасно не хочется вас покидать, потому что я очень вас всех люблю. Такие вечера очень много для меня значат — ведь я уже семидесятичетырехлетняя старуха (она прожила почти до девяноста лет). Ваш отец сыграл со мной злую шутку, оставив в этом возрасте, поэтому мне и приходится ехать одной. Мне будет его не хватать - он был прекрасным попутчиком и писал все мои письма. Он был замечательным человеком. Вы, дети, должны гордиться, что у вас был такой отец”.

Самое ценное оставленное мне отцом наследство было духовным. Я научился у него ценить храбрость и сильную волю, бороться с плохим настроением и отчаянием. В эти годы я часто остро переживал отсутствие семейного счастья, а напряжение на работе, когда мне казалось, что я откусил больший кусок, чем могу проглотить, иногда вызывало депрессию. Характерный для меня оптимизм сменялся пессимизмом, надежда — отчаянием, а решительность — неуверенностью в себе и страхом.

В такие времена я старался вспомнить, с какой храбростью встречал свои несчастья отец. Я знал, что единственный способ победить уныние - это сражаться с ним до победы. Только деятельность может помочь преодолеть неприятности. Большую помощь оказали мне поэма Киплинга ’’Если” и рекомендации Дейла Карнеги — автора популярного курса по самоусовершенствованию. Карнеги стал покупателем нашего магазина, и я смог рассказать ему о влиянии, которое он оказал на мою жизнь.

Многие годы я носил с собой томик в кожаном переплете с высказываниями императора Марка Аврелия, жизненная философия которого придавала мне силы. Я даже подозреваю, что сам Дейл Карнеги позаимствовал у Марка Аврелия некоторые рецепты достижения успеха.

Умудренные опытом люди, возможно, посмеются над этим старомодным методом борьбы с плохим настроением. Конечно, я не предлагаю лечить серьезное заболевание — депрессию — только с помощью усилия воли и решимости. Однако для преодоления обычного чувства подавленности, время от времени испытываемого каждым из нас, достаточно только напомнить себе, что мы не бессильны и несем ответственность за собственную жизнь. Собрав воедино все внутренние ресурсы и волю, мы можем изменить создавшееся положение и взять верх над постигшим нас несчатьем.

Моя депрессия усугублялась еще и тем, что я постоянно чувствовал себя усталым и страдал от болей в почках и желчном пузыре, причиняемых каменной болезнью. Мне трудно было что-либо изменить. Работа, которую я на себя взял, должна была быть сделана при любых обстоятельствах — я чувствовал ответственность за благополучие многочисленных членов моей семьи и сотен сотрудников. Я плохо спал по ночам, и у меня не было времени для отдыха днем. Те, кто нуждается в отдыхе, обычно страдают от депрессии, которую можно вылечить только отдыхом. Как видите, получается замкнутый круг.

В сороковые годы у меня начались ужасные боли в правой ноге, продолжавшиеся несколько лет и чуть не кончившиеся параличом. Мне приходилось пользоваться костылями, а моя машина была оборудована специальными устройствами для ручного управления.