Гайда Лагздынь - Две жизни в одной. Книга 3

- Что вы от меня хотите? - спросила глухо и мрачно. - Желаете узнать, кто я? Откуда взялась? Куда исчезали люди, попав в этот дом, и те, которые в нем жили? И почему я ушла из этого дома? - вопросы были поставлены и сформулированы, несмотря на возраст Евфросинии, очень четко. - Я - не Евфросиния и не житель деревни. Я из того мира, который существует параллельно с вашим. Я - оттуда.

- Вы ничего по старости не придумываете, не путаете? - спросил Санька. - Если оттуда, то почему здесь? То, что происходило, мне тетя Мария пересказала.

- Пересказала, - с неуважительной надменностью повторила Евфросиния, снова сверкнув черными глазами.

Неожиданно с улицы послышался звук, похожий на шуршание полозьев саней по смерзшему хрусткому снегу.

- Я гляну, тетя Мария! - и, схватив шапку с курткой, Сашка выскочил за дверь.

- Спрашиваете, откуда я взялась в этой захудалой деревеньке? Да с того самого хуторка и взялась. Катька-то свечу зажгла, а погасить забыла. И сгорел мой хутор - наше пристанище. Пришлось следовать за Катериной, создавать новую, невидимую для вас, живущих, связь с нашим миром.

- Спрашиваете, куда народ подевала? Они по своей воле отправились в потусторонний мир. Кто по возрасту, кто из-за научного интереса, кто ради шутки, а кто и по глупости. Сама видела: довольны. Иногда возвращаются в определенное время и на короткий миг и занимаются привычным ремеслом, но этого живущие на земле не видят. А покинула этот дом потому, что, отправляя хозяев дома в мир иной, невзначай задела и пролила жбан с освященной водой. А мы это не приемлем. Потому и пришлось снова покинуть дом. Поселиться в доме Прасковьи.

- А куда, Евфросиния Петровна, делась кошка Ингурка?

- Петровна ... Какая я Петровна! Прасковья Петровна была та, что жила в доме, в котором я сейчас обитаю. Кошка... Ингурка... Скотина непрокая. Из-за нее я и осталась по эту сторону при входе в чулан.

- В какой еще чулан? Нет в моем доме никакого чулана!

- Есть! Ты, хозяйка, плохо смотрела. Дверь-то, чай, дубовую видела, что к стене намертво приколочена! Это и есть темное место в твоем доме. Я бы и ушла, кабы икона в доме не появилась. С этими словами черная старуха встала и приблизилась к прибитой к стене дубовой двери. Из-под косяка, кувыркаясь, выкатился небольшой предмет, похожий на трехгранную пирамидку, через мгновение тяжелая дубовая дверь с грохотом отвалилась от стены и упала на пол. В стене зияло черное отверстие.

- Хочешь в ином мире побывать? Но возвращения не обещаю, - предложила Евфросиния, сверкнув одним черным глазом. - Что, боишься, тетка Мария? - снова вызывающе усмехнулась старуха.

- А чего бояться! - поправив нательный крест на груди, ответила Мария. - Двум смертям не бывать, одной не миновать! И она, чуть помедлив, хотела вслед за Евфросинией шагнуть в темное пространство. Но ее опередила Евфросиния. С неожиданной для старушки силой толкнула Марию из реальности в нереальность.

Возле дома Марии стоял Прокопыч, глядя на освещенные окна.

- Эй, Мария! Какой-то парень на снегоходе примчался, вроде, Саньку твоего прихватил. Тот только успел крикнуть что-то, но я толком не расслышал. Мария, чего молчишь! Печаль у нас: Евфросиния нисподобилась. Царство ей небесное. А, может, и не небесное? Как хоронить-то будем? Постоялец твой, палочка- выручалочка, умчался с этим шальным чертом. А Евфросиния? Чудно! Подошел, сидит на снегу, вся белая. Вроде на Евфросинию и не похожа! На Прасковью смахивает! Как у той, родинка на щеке. Знать, долго сидела. Вот и смерзлась. Вот что смертушка вытворяет! - почти прошептал Прокопыч, глядя на зашторенные окна. - Молчишь? - продолжал старик, вслушиваясь в тишину дома. - Никак и тут беда? Эх, была-не была!

Перекрестившись, Прокопыч вошел в дом. В доме никого не было. Лишь самовар еще продолжал кипеть, выпуская из себя во всевозможные отверстия горячий пар.

- Я так и знал, печально кончится эта история, - старик тяжело опустился на лавку. - Время, оказывается, не остановилось.

За занавеской кто-то зашевелился. Отодвинув полог, Прокопыч увидел Марию. Она спала, крепко сжимая в руке шариковую ручку. На полу, возле лежака валялся блокнот. Поднимая его, Прокопыч прочитал: «Думала написать о стариках, живущих в глубинке, а получилось...». Далее запись обрывалась.

- А что за дыра? - удивился Прокопыч, разглядывая отверстие в стене и рядом стоящую дубовую дверь.

- Это не дыра, а вход в чулан! - из темноты на свет керосиновой лампы вышел Санька, держа в руке свечу и кошку Ингурку. - Тоже мне. Мясца мышиного захотела,

- Как это? - оторопел Прокопыч. - Ты же на снегоходе умчался!

- Я? Вы что, сбрендили? Я в чулане старыми вещами занимался. А нашел кошку. Надо же! Подземное под домом хранилище оказалось, если бы не ее мяукание, век бы не узнали. Снегоход, говорите, видели? Это черт под старый Новый год развлекается! Пуржит, ветлами машет.

- Да ну тебя, пересмешник! Видимо, и впрямь что-то по старости напутал, али померещилось. Чайком не угостите, хозяева?

- Сейчас организую! Тетка Мария, хватит спать! Гость у нас!

Прокопыч, сидя на лавке, попивая чаек из красивой чашки, улыбчиво высказался:

- Одним приснилось, другим привиделось, третьим прифантазировалось.

Так и рождаются сказки, легенды, небылицы.

А у нас все по-настоящему.

P.S.Не успели как следует отзимовать, как накатила ранняя весна. Снег стал так интенсивно таять, что хоть не выходи из дома. Улыбчивое солнце делало свое дело. Как-то утром Санька сказал:

- Тетя Мария, мне пора. Иначе из института отчислят за несдачу рефератов и зачетов.

- Как добираться-то будешь? Твоя мотопырка увязнет в наших суглинках.

- А я пешком. Краешками, да овражками. Только сапоги резиновые на прокат выделите! А за мотоциклом, как подсохнет, с приятелем приедем. И грибы прихватим!

Ранним утром, как всегда, возле дома писательницы появился Прокопыч.

- Мария, слышь? Почта прикатила. Говорят, недалече богатенький дом построил, дорогу почти до нас довел. Еще столбы ставят. Электричество, как в городе, будет. И еще хорошая весть. К Пелагее сын приехал после службы, в плену был. В город поедешь? Трактор крепенький! Ты что, Мария, опять спишь?

Вот такой у нас деревенский воздух.

Приписочка

Дописывая эту полуфантастическую повесть о стариках, живущих в отдаленных от цивилизации поселениях, задумалась над тем, как закончить повествование. Может быть, не надо печального конца в этой истории? И так хватает грусти в жизни. Я невольно вспомнила свой правдивый рассказ о «Быстроходной черепахе». На встречах ребята выражали желание сохранить ей жизнь. Но ведь в наших климатических условиях, оказавшись на воле, зимой она обязательно замерзнет. Сделать слащавый конец в угоду читателю? Тогда где ответственность за тех животных, которых мы берем к себе и приручаем? В том произведении такого оптимистического конца не могло быть. А в этой полуфантастике как?