Гайда Лагздынь - Две жизни в одной. Книга 3

- Сестра с мужем и с двумя детьми.

- Вводим подпункт, - согласился представитель от хозяина дома. - Но пребывание их должно быть кратким, иначе ...

- Что иначе?

- Что иначе? - но тут представитель вдруг сообщил, что его вызывают по телефону, хотя никакого звонка по мобильнику не было слышно. Лишь еле уловимый, похожий на жужжание маленькой пчелы, тихий, приглушенный звук.

Все остальное проходило очень быстро. Оформление документов, доверенностей, докладных и закладных, перечисление со счета на реквизиты других счетов. Так Мифодий внезапно, как ему показалось, в один миг, стал хозяином огромного каменного замка за высоким мраморным забором.

Согласно купчей - документа, подтверждающего право владения землей и зданием, - получалось, что вся купленная площадь располагается на возвышенной части села, окружена каменным забором, занимает столько-то гектаров, на территории, кроме жилого дома, бассейна, сада с плодовыми деревьями также находятся лесопарк и старое, давно заброшенное кладбище, древнее захоронение, неприкосновенное для использования под что-то. Кроме всего прочего, в купчей был прописан порядок ознакомления с приобретенным имуществом: инструкция.

- Как в музее! - удивился Мифодий, вновь перечитывая условия покупки. - Уж не музей ли я купил?

- Не музей, но здесь может всякое случиться, - услышал он вдруг тихий, похожий на мяуканье кота, голос. - Желаю бодрствовать и ничему не удивляться.

Мифодий оглянулся. Вокруг никого не было.

- Что со мной происходит? Что-то не так. Это мгновенное решение? Быстрая покупка? Я - владелец замка? - вслух произнес Мифодий.

- Владелец, владелец! - прокаркали вороны, усевшись на ворота.

- Давай, залетай! - кричала одна ворона другой. - Хватит на крыше старой развалюхи кантоваться! Мы теперь тоже хозяева этого каменного дворца!

И вороны с громким, хриплым карканьем устремились к башенкам купленного Мифодием сооружения.

Каменный замок

Открыв тяжелые ворота большим, воистину средневековым ключом, Мифодий вошел во двор. Вдоль аллеи в разных позах застыли скульптуры сторожевых собак. Возле окаймленного белоснежным мрамором бассейна овальной формы в экзотических позах лежали львы и тигры. Их искусственные сверкающие глаза казались живыми, следящими за всяк идущим к ступеням парадного входа в здание. Белые статуи на широких мраморных ступенях как бы приглашали войти в помещение. Вид полуобнаженных женщин и мускулистых сплетений в теле статуй-мужчин был великолепен, фигуры выглядели настолько натуральными, что казались живыми людьми, только окаменевшими, а не сотворенными из природного мрамора.

Войдя в роскошное полукруглое помещение - гостиную, Мифодий увидел необычного вида диван. Золотистая сверкающая парча и форма подушек поразили своей красотой. Возникло ощущение присутствия в каком-то сказочном государстве восточного правителя, но современного стиля. Диван так искрился и так притягивал к себе, что Мифодий невольно опустился на одну из подушек.

- Действительно, все это великолепие стоит той суммы, что была обозначена на бумаге с огромным количеством нулей, - мимолетная мысль проскользнула в сознании Мифодия, уступив место вопросам: почему хозяин дома так легко отбросил нули? Почему, приобретая здание, были поставлены условия: не увижу всего до покупки, не имею права распоряжаться своим имуществом при желании продать его? И что я должен в этом случае отдавать взамен?.. Как замечательно пахнет магнолия! Кавказская крупная сирень? Как утонченно играют музыканты. Нежно звучавшие звуки извлекают скрипки. Как задушевно, с надрывом, вздыхает любимый музыкальный инструмент - саксофон...

Запахи и звуки все дальше и дальше уводили сознание Мифодия в глубины сна. Тревожные далекие звуки барабанной дроби на мгновение заставляли с усилием поднимать набухшие веки, жаждущие только сна. И тогда Мифодию казалось, что на мгновение он опять оказался на крыльце. Но веки опять опускались, предоставляя возможность владельцу глаз внимать звукам арфы, мягкому звучанию флейт, отдаленно поющим клавишам рояля. Иногда в прекрасную мелодию вкрапливалось какое-то легкое потрескивание. Мифодий безмятежно спал. В окно смотрела огромная луна.

- Полнолуние, черт. Светло! - сквозь сон услышал Мифодий чей-то шепот. - Пока спит, откручивай! Откатывай! Чего медлишь?

- Полнолуние. Вот почему слабость во всем теле, словно вчера перекопал весь бабушкин огород. Что за чушь слышу? Это, верно, от луны. Она силу вытягивает.

Но проснуться окончательно Мифодий не мог. Утро застало его спящим на том же блестящем диване посреди прекрасного зала гостиной. На вершине длинного шеста, укрепленного в каменной широколапой подставке, восседал ярко-разноцветно-раскрашенный петух. Как только забрезжили первые блики наступающего нового дня, каменный петух превратился в настоящего живого. Встрепенувшись, распушив перья, петух громко пропел свою утреннюю побудку. Высокий голосистый звук петушиной песни ворвался через распахнутые настежь двери, но никак не повлиял на Мифодия. Мифодий продолжал спать. Куриный солист, покрутив головой, еще больше растопырив перья вокруг шеи, второй раз попробовал пропеть свою раннюю утреннюю песню. Он имел право это делать только один раз на рассвете. Убедившись, что новый хозяин продолжает спать, Петя послушно сложил крылья и замер, вновь превратившись в каменного раскрашенного петуха. Зато крупный каменный кот, вдруг сладко потянувшись на каменной скамейке, что стояла у входа в зал, высказался:

- Ну и соня! - и добавив еще чего-то по-кошачьи, снова замер, словно и не был минуту назад живым котом, только тонкие длинные усы продолжали слегка подергиваться, будто к чему-то принюхиваться.

А принюхиваться было к чему. Из-под банкетки, что стояла в углу зала, выскочили два мышонка. Вскочив на скамейку, где лежал кот, взобрались на его спину, обнюхали усы, чуть покусав самый длинный из них, пискнув, полезли в ботинки Мифодия, что стояли на полу у входа в зал. Не найдя там ничего интересного, скрылись за спинкой дивана. Кот безмолвствовал, так как был каменным.

Минутка за минуткой подталкивали солнце над горизонтом. Спавшие в саду цветы расправили свои венчики. Росинки, упавшие из предутреннего тумана, светились и переливались всеми цветами радуги. Занимался новый солнечный день. Мифодий потянулся, похрустел онемевшими ото сна косточками, обвел глазами стены, высокий потолок зала, похожий на поднебесный купол, подобный тому, что видел в обсерватории, невольно улыбнулся. Чувство радости, зародившееся в сердце, не покидало его.

- Замечательный дом! - громко воскликнул Мифодий. - И спал хорошо.