Карина Добротворская - Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже

В первую же ночь мы пообещали друг другу не

влюбляться, но уже через две недели сказали “самое

главное”. Мне сейчас так нравится этот любовный

лепет, я смакую каждое слово — даже если и не всегда

чувствую то, что говорю. Как будто, если я произнесу

эти слова много раз, что-то и в самом деле проснется, вспыхнет, оживет. Мне больше совсем не жалко слов!

Почему я их так берегла с тобой, Иванчик? Почему

не говорила тебе этого каждый день? Почему

не целовала тебя сотни раз, как целую моего нового

Сережу? Казалось, впереди столько лет, куда спешить?

А теперь надо спешить, ведь у меня нет иллюзий по

поводу будущего с Сережей. В нашей с ним истории

не умрет никто, кроме любви.

Я возвращаюсь вечером с работы, целую его, и он, обнимая меня своими огромными руками, спрашивает, совсем по-детски:

— Ты всё еще любишь меня? Не разлюбила?

— Господи, я же только утром тебе говорила, что

люблю.

— А вдруг, я же не знаю...

— Люблю, люблю.

Откуда эта потребность говорить “люблю”?

Столько нежных слов скопилось за много лет!

Ты же знаешь, я всё еще люблю тебя. Не разлюбила.

26.

9

93

мая 2013

Почему мы почти не говорили о твоей жене?

Я не знала, как и где вы познакомились. Не знала, как долго вы прожили вместе. Не знала, как вы

влюбились, как расстались, как ты сказал ей о том, что уходишь. Почему не знала? Ты ведь ответил бы, если б я спросила? Но срабатывала самозащита: я оберегала себя от боли. Или была слишком само-

любива? Глупая, сколько бы всего я сейчас спросила.

У Сережи расспрашиваю бесконечно — про весь его

небогатый опыт, — и он охотно отвечает.

Вообще-то не уверена, что ты так же охотно бы

отвечал. Про свою первую любовь, одноклассницу

с короткой шеей, ты вспоминал коротко и иронично.

А я и знать не хотела. Зачем?

Я слышала, что у Кати был выкидыш, — но не уве-

рена, что именно ты мне об этом рассказал. Перед

нашим первым совместным c тобой Новым годом

я узнала, как тяжело она переживает твой уход. Мы

были с тобой в квартире на Черной Речке, я, кажется, что-то готовила, накрывала на стол. Раздался телефон-

ный звонок, подошла я. Это была Катя. В ней всегда

было что-то темно-восточное, пугающее. А в этот раз

она говорила каким-то чужим загробным голосом.

Произнесла в мой адрес дежурные проклятия, а потом

глухо добавила:

— И у вас будут рождаться мертвые дети.

Я повесила трубку, вся дрожа, села на диван, закрыла лицо руками. Ты бросился ко мне, отнимал

руки от лица, целовал, пытался успокоить. Ринулся

к телефону и кричал в трубку:

— Катерина! Если вы еще раз!..

Еще не раз мне пришлось вспомнить эти

Катины слова.

27.

10

95

мая 2013

Иван! Ты о многом мне не рассказывал, да? Например, о том, как ты служил в армии. Почему-то я не спраши-

вала. А может, и спрашивала, но ты от разговора

уклонялся. Сказал однажды:

— Я выжил там за счет не лучших своих качеств.

Лучше тебе об этом не знать.

В письме девяносто пятого года Лёньке Попову

в армию ты пишешь: “О новостях спрашиваю

осторожно. Помню, будучи в Вашем положении, на подобные вопросы отвечал однозначно: сегодня

к обеду была картошка против вчерашней каши”.

Ты говорил, что выживал в армии за счет своего

умения рисовать — делал дедам шикарные дембельские

альбомы, за что они тебя щадили и защищали.

До встречи со мной ты много занимался живописью.

При мне — разве что делал какие-то смешные комиксы, несколько раз рисовал меня, клеил коллажи — но всё

это только в первый год нашей жизни.

Ты знал, что твои картины мне не нравятся, никогда о них не заговаривал, не показывал их.

Живопись исчезла из твоей жизни, как исчез из нее, например, Тимур Новиков, которого ты уважал и за

Новой Академией которого ты следил. После твоей

смерти родители сдали твои работы в фонды Русского

музея. Сейчас мне стыдно, что не интересовалась, не

спрашивала, не поощряла... Упивалась своей правдой, не имела веры. Сережа недавно сравнил меня с дирек-

тором школы, который чуть что — врежет по соплям.

Наверное, ты тоже чувствовал что-то подобное.

Твои армейские друзья иногда появлялись в нашей

жизни — кто-то присылал посылку с яблоками, кто-то

заходил с гости, будучи проездом в Ленинграде.

Простые парни, к которым ты относился с неизмен-

ной нежностью.

Пытаюсь представить тебя — с твоим маленьким

ростом, нежными чертами лица, умными печальными

голубыми глазами — в армии. И не могу. Впрочем, знаю, что там тебе помог (тебя спас?) твой артистизм.

Дмитрий Светозаров, снявший тебя в фильме

“Без мундира” в роли сына главного героя, обыграл

превращение юного длинноволосого истерика-

наркомана в бритого новобранца, которого заставляют

петь хором песню про калину. И в том, с каким

истерическим отчаянием ты поешь эту песню, прочитывается всё, что с твоим героем будет. А будет

только кромешный ужас.

Потому что ты не умел, не хотел, не мог петь

хором.

28.

11

97

мая 2013

Ты знал, что я готова была тебя слушать часами?

Я, у которой явный дефицит внимания, которая готова

перебивать других, забыв про вежливость, которая

умеет заинтересованно кивать, думая при этом о чем-

то своем. Мой новый Сережа часто обижается, что

я его не слушаю или ему не отвечаю. Но иногда мне

действительно нечего сказать. Он не умеет вовлечь

меня в разговор, может ни с того ни с сего рассказать

дурацкий анекдот, говорит штампами, не считывает

культурных ассоциаций, не узнает цитат. Когда он

что-то рассказывает, я часто думаю, как бы рассказывал

ты, — и страшно тоскую по нашим с тобой разговорам.

Наверное, я слишком много молчу с Сережей.

Он сердится:

— Ну ты хоть как-то реагируй! Хоть из вежливо-

сти. А то я даже не понимаю, слушаешь ли ты меня.

— Как ты хочешь, чтобы я реагировала?

— Ну скажи хотя бы “угу”.

— Угу.

Вот и поговорили. Может быть, потому я так

часто его целую.

Но ты! Ты был гениальным рассказчиком

и фантастическим собеседником. Ты умел доставать

из самого закомплексованного партнера мысли

и шутки, цеплять их за свои, превращая разговор

в блестящий взаимный фейерверк, погружать всё про-

исходящее в культурный контекст — озвучить цитатой, разыграть сценку из фильма, спеть музыкальную фразу.

Ты не произносил банальностей, пустых реплик.

Не рассказывал анекдотов не к месту. Когда я думаю

о рецепте удачного брака, мне кажется, что вот это он

98

и есть — должно быть всегда интересно. Ну, и комиче-

ский дар, конечно. Здесь тебе равных не было. Так

жаль, что я не могу это передать, ведь твой юмор впле-