Лидия Атланова - Сергей Королёв

Началось проектирование баллистической ракеты Р-3. Однако Королёв принял решение приступить к разработке межконтинентальной ракеты и как бы перешагнуть Р-3. Это вызвало бурное обсуждение, а у кого-то и сильное недовольство на одном из заседаний Межведомственного комитета в 1953 году. Но Сергей Павлович убедил всех присутствующих на заседании в том, что хотя принятое решение и подразумевает тройной расход средств и материалов и потерю времени, но ракета просто-напросто бесперспективна, и продолжать работу над ней неразумно.

– А о чем вы раньше думали? – такой вопрос задал в ходе разгорающейся дискуссии один из участников заседания, заведующий отделом Совмина СССР В. М. Рябиков.

– Может, вы, Василий Михайлович, объясните, – начал отвечать Королёв, – почему вначале на вооружении современных армий появилось гладкоствольное ружье, потом нарезная винтовка, и наконец перед началом Второй мировой войны с трудом пробил путь к нашему советскому солдату автомат? Творческий процесс – это решение задач со многими неизвестными.

Сложно было Сергею Павловичу признавать свои творческие ошибки. Однако без ошибок нет и движения вперед. Не сумей Королёв тогда настоять на своем, неизвестно, когда родился бы, например, космический корабль «Восток»… Тем временем была достроена и в 1955 году принята на вооружение следующая ракета – Р-5. Дальность ее составляла 1200 километров.

На рассвете, 12 августа 1953 года, над специально оборудованной позицией был произведен сброс с самолета водородной бомбы. Из специального убежища за происходящим наблюдали руководители партии и правительства, в том числе Королёв. Смотрящих ослепил ярчайший свет, страшный грохот раздался на много километров вокруг, а на месте взрыва образовалось огромное грибообразное облако. От металлической башни осталось только широкое углубление в виде тарелки, а сама башня исчезла: бетон и металл просто испарились. Взрывная волна была ужасающе разрушительна. А на обугленной земле, дальше от эпицентра, лежали беспомощные птицы: излучение спалило им крылья и выжгло глаза.

Ни сердцем, ни разумом Сергей Павлович не мог принять, что такое оружие когда-нибудь снова может быть пущено в ход против человека.

– Это же чудовище, – только и смог сказать Королёв. – И такое американцы… Против мирных японских городов! Большего преступления мир не знал, – Королёв был в гневе.

– Да, это ужасно, – согласился Игорь Васильевич Курчатов. – Вы знаете, Сергей Павлович, так хочется как можно скорее достижения атомной энергетики использовать в народном хозяйстве. Энергия атома – это энергия созидания. Вот ведем строительство атомной электростанции. Вы знаете, при умелом использовании какие огромные блага от них получит человечество! А сейчас… Силы разума против сил разума. Да, это ужасно!

– Нам это «чудовище» надо разместить на ракете и четко управлять им. Это ваша задача. Ближайшая! Американские вояки уже разработали план атомной войны против нас. Названы конкретные цели поражения, – в разговор вступил маршал Жуков.

– И чем раньше соединим бомбу с ракетой-носителем, тем лучше, Сергей Павлович, – снова включился в разговор И. В. Курчатов. – Мы не имеем права допустить атомного преимущества над нами. Надо торопиться, враги не будут дожидаться, пока мы освоим новый вид оружия. Там, за океаном, готовят, кажется, еще не один сюрприз, – добавил Игорь Васильевич, – ну, да мы тоже не спим. Но дел впереди уйма.

Дел действительно становилось все больше и больше. В конце 1953 года представители научных и производственных организаций приготовили для ЦК КПСС и Совета Министров СССР записку, в которой обосновали необходимость строительства второго ракетодрома. Королёв продолжал мечтать о полетах за пределы атмосферы, и каждый новый шаг в сфере ракетостроения приближал его к этой цели.

Шаги советского ракетостроения становились еще более размашистыми. Если в 1954 году американская ракета «Викинг», которая была создана на базе немецкой «Фау-2», подняла груз в 55 килограммов на высоту 232 километра, то ракеты, которые создавались в ОКБ Королёва, поднимали на ту же высоту более двух тонн. Следует напомнить, что Королёв действовал не только согласно полету своей творческой мысли: каждое «изделие» должны были сначала принять и утвердить военные производители на заводах. Военным всегда хочется большего, планки для главного конструктора всегда ставили очень высоко, но Королёв умел доказать, что желаемое и возможное на данном этапе работы не всегда совпадают. Но и сам он, бывало, предлагал военным такие решения, которые им, как говорится, и не снились.

В конце 1956 года на Байконуре завершилась постройка МИК – монтажно-испытательного корпуса для сборки ракет, стартового сооружения и других вспомогательных служб. Как и предыдущие полигоны, его строили военные, и строили быстро, несмотря на тяжелые климатические условия пустыни. Вдоль трасс полета ракет, которые простирались на тысячи километров, располагались системы измерительных пунктов со средствами связи – «Земля – Земля», «Земля – космос – Земля». Сергей Павлович облюбовал для себя деревянный домик под двухскатной крышей недалеко от стартовой площадки. В нем было три комнаты – спальня, гостиная, кабинет и очень маленькая кухонька, общей площадью около 35 м 2. Все было устроено очень простенько: только самое необходимое. Чтобы нагреть воду, нужно было воспользоваться дровяной колонкой. Разогреть пищу было не на чем – в доме не было плиты. Королёву предлагали помощь в наладке быта: можно было отремонтировать домик, пристроить кухню, поставить газовую плиту и колонку. Но Сергей Павлович утверждал, что ему и так хорошо. Отсутствие этих благ не было для него сложностью. Главное – возможность полноценно работать. А вскоре в козырьке над крыльцом дома поселились пернатые соседи – пара голубей. «Мне стало веселее», – шутил Королёв.

Кисловодск, санаторий «Красные камни». Март – апрель 1956 года.

Хотя Королёв успешно преодолевал все трудности, нужно сказать, что условия для жизни и работы здесь были нелегкие. В письме Нине Ивановне от 21 апреля 1957 г. он писал:

«Ни кустика, ни деревца – все голо и сожжено солнцем. Вблизи от нас нет никаких поселений, все пусто. Температура в тени 30–35° С в течение дня (причем с 10 утра местного времени не ниже 25°). Видимо, перемена климата сказывается, т. к. все понемногу болеют. Готовлюсь с некоторым опасением к противочумной прививке, хотя у подавляющего большинства она проходит достаточно безболезненно (если делают 3 надреза, а не уколы). Говорят, что можно не бояться, а все же гарантия 50 %! Вообще смешно мерить такие дела на проценты. Работаем много, весь день до полной ночи и еще ходим на 2–3 часа в течение ночи».