Глеб Буланников - Илья Мечников

Мечников к религии относился скептически. И разрешать сомнения верой он был не способен.

Но его тоже тяготила конечность жизни.

Толстой и Достоевский предлагали отказаться от личности. Это, говорили они, позволит установить связь с вечностью. Ощутить себя частью чего-то большего. Во всех людях одно и то же начало. Нас разнит лишь наша личность – жизненный опыт, записанный на кору головного мозга.

Обычный упрек про бред религии здесь не произнести. Но бывает так, и тому виной личность, что разные люди просто иначе смотрят на одни и те же вещи. Это как близорукость и дальнозоркость.

Мечникову нужно было строго научное объяснение. Без всякой метафизики, коротко и ясно: как преодолеть проблему смысла?

Ответ оказался донельзя изящным: проблема не в смысле, а в продолжительности жизни.

Нужно сделать так, чтобы человек дольше жил.

«Поколение, к которому я принадлежу, – писал Мечников, – легко и быстро усвоило основы положительного мировоззрения, развившегося главным образом вокруг учения о единстве физических сил и об изменяемости видов. Но в то время как естественно-историческая сторона этого мировоззрения отвечала всем требованиям мышления, его прикладная часть, относящаяся к человеческой жизни, казалась все менее и менее способной удовлетворить стремление к осмысленному и обоснованному существованию.

Огромные успехи медицины во второй половине прошлого века подали надежду на лучшее будущее. Человеческое существование, каким оно является на основании данных наличной природы человека, может радикально измениться, если бы удалось изменить эту природу.

Раз старость будет излечена и сделается физиологической, то она приведет к настоящему, естественному концу, который должен быть глубоко заложен в нашей природе».

Ветхозаветные праотцы жили сотни лет. Умирали без сожаления. С пониманием: пора. Они пресыщались жизнью, и смерть становилась приятным концом.

Подобные примеры Мечников находил и в более поздних временах.

В 1635 году умер Томас Парр – он прожил 152 года. В 120 лет он вторично женился. Сын от этого брака дожил до 123 лет. Парр пережил девять английских королей. Он умер от излишеств в пище и питье.

В 1670 году в Йоркшире умер Г. Дженкинс – ему было 169 лет.

В 1724 году в Венгрии умер крестьянин Петр Кцартен. Ему было 185 лет. Его старшему сыну было 155, а младшему – 97.

В Норвегии в 1797 году умер Иозеф Суррингтон на 160-м году жизни.

В 1795 году, если верить церковным записям, умер Томас Карн. Он родился в 1588 году и прожил 207 лет.

Это кажется фантастикой. На самом деле продолжительность жизни долгоживущего человека сущий пустяк в сравнении со средними показателями многих животных.

Слоны живут до 150 лет, черепахи – до 175, попугаи – до 117, соколы – до 162, щуки – до 267.

«Род человеческий, – писал Мечников, – унаследовал от своих предков как толстые кишки, так и условия, благоприятствующие развитию богатой кишечной флоры. Он терпит, следовательно, неудобства этого наследия. С другой стороны, у человека мозг необыкновенно развился, а с ним и умственные способности, обусловливающие наше сознание старости и смерти. Наше сильное желание жить находится в противоречии с немощами старости и краткостью жизни.

Это наибольшая дисгармония человеческой природы».

Все беды от толстой кишки.

Гниение пищи в толстых кишках притягивает вредные микробы.

Яды проникают в кровоток.

«Наш возраст – это возраст наших артерий, – писал Мечников. – В старческой атрофии мы всегда встречаем одну и ту же картину: атрофию благородных и специфических элементов тканей и замену их гипертрофированной соединительной тканью… Другими словами, старость – это борьба между благородными и простыми элементами нашего тела. Говоря "борьба", я не употребляю метафоры. Дело идет о настоящей битве в самой глубине нашего организма».

Яд ослабляет клетки, фагоциты их пожирают, человек стареет.

Микробы, выделяющие яд, любят щелочную среду. Кислота их убивает.

Бактерии, которые выделяют кислоту, могут продлить жизнь.

Такие бактерии только одни – молочнокислые.

Изучая историю, Мечников проследил закономерность: у каждого развитого народа был свой напиток молочнокислого брожения.

Египтяне пьют кислое молоко буйволицы, козы или коровы – лебенраиб. Болгары пьют кислое молоко – югурт. В России такой напиток – простокваша. Кавказские горцы пьют кефир (айран), татары – кумыс.

«Итак, совершенно ясно, что с целью сократить эти медленные отравления, ослабляющие сопротивление наших благородных элементов и усиливающие фагоцитов, следует вводить в пищевой режим кефир и еще лучше – кислое молоко. Присутствие большого количества молочных микробов неизбежно должно мешать размножению гнилостных микробов».

Поняв важность молочнокислых бактерий, Мечников стал каждый день пить кефир, который он делал сам – с помощью болгарской палочки, использовавшейся болгарами в югурте.

Было раннее утро. Мечников в полудреме сидел за лабораторным столом и ждал, когда придет его ассистент, молодой врач Мезоннев.

В углу лаборатории стояли четыре клетки. В первых двух сидели шимпанзе, в третьей и четвертой – мандрил и павиан.

Дорога этих обезьян в Париж заняла год, сто тысяч франков и три дюжины морских свинок.

Теперь они послужат прогрессу. Труд сделает из обезьяны вакцину.

Мечников исследовал сифилис. Человекообразные обезьяны, не считая обитателей квартала красных фонарей, были лучшими подопытными.

«Вчера (23 августа 1903 года), часа в четыре, – записал Мечников в дневнике, – с торжеством привезли "Эдуарда", который оказался очень нелюбезным и неуживчивым. Он сорвался с цепи, убежал и еле был пойман. Водворение в клетку было сопряжено с величайшими затруднениями. Но все это уладилось, и ему удалось сделать прививку сифилиса в двух местах. В ожидании первых проявлений в течение целых трех недель мы его не будем обижать, напротив, постараемся приручить и приласкать. Физиономия у него отвратительная, и свирепое впечатление усугубляется еще тем, что у него шатаются зубы и висит челюсть, так как он находится в периоде смены зубов. Ему, говорят, всего только три с половиной года, но силы он чрезвычайной. Едва его посадили в клетку, как он ее сокрушил и убежал».

Чтобы нагнать на обезьян сон, Мечников делал попытки напоить их спиртом. Павиан поддался, так же как и мандрил. Шимпанзе сопротивлялись. Выдержке обезьян позавидовал бы не один пропойца. Наконец Мечникову удалось склонить шимпанзе к сахару, намоченному в водке.

Признаки сифилиса стали проявляться спустя три недели. Это был первый случай сифилиса у животного.