Александр Клинге - Ленин. Самая правдивая биография Ильича

«Декрет о мире» призывал все воюющие стороны немедленно сесть за стол переговоров «о справедливом демократическом мире». Одновременно декрет провозглашал отказ от тайной дипломатии и право всех народов на самоопределение. Ленин заявлял о готовности немедленно заключить перемирие для обсуждения условий всеобщего мира. «Декрет о земле» был не менее важен. Он фактически передавал всю землю в собственность тех, кто ее обрабатывал: «Право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема. Вся земля: государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, посессионная, майоратная, частновладельческая, общественная и крестьянская и т. д. – отчуждается безвозмездно, обращается в всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней».

Чуть позднее были приняты еще два декрета – о рабочем контроле и о печати. Однако именно вопросы мира и земли волновали в наибольшей степени российское общество. Большевики сделали то, что не осмеливались сделать их предшественники: дали немедленный и радикальный ответ на оба вопроса.

Ленин в рабочем кабинете. После прихода большевиков к власти его стали часто фотографировать

Тогда же, 26 октября, было объявлено о формировании нового правительства – Совета народных комиссаров (сокращенно – Совнаркома). Возглавил его Ленин. В коалицию с большевиками позднее согласились вступить левые эсеры. Для Ленина это имело большое значение, поскольку он понимал, что чем шире база нового правительства – тем оно будет устойчивее. Однако идее расширить коалицию за счет остальной части эсеров и меньшевиков, которая была выдвинута рядом представителей правого крыла большевистской партии (в том числе Каменевым), он решительно воспротивился. Итогом союза всех левых сил стала бы, по справедливому убеждению Ленина, коалиция, которая напоминала бы знаменитых крыловских персонажей – лебедя, рака и щуку. Ильич был готов принимать тех, кто разделял его взгляды, но не собирался идти на уступки в принципиальных вопросах. К началу ноября вопрос о создании коалиции с меньшевиками и эсерами был снят с повестки дня.

В первый состав Совнаркома вошли 15 человек. Многие из них были очень молоды – так, народному комиссару почт и телеграфов Авилову-Глебову только что исполнилось 30 лет. Опыта в той сфере, которой планировал руководить каждый из них, не было практически ни у кого. Как вспоминал впоследствии Анатолий Васильевич Луначарский, ставший в новом правительстве народным комиссаром просвещения, многие из его коллег попали на свои посты почти случайно. «Если окажутся негодными – сумеем переменить», – высказывался по этому поводу Ленин. И действительно, в первые месяцы существования Совнаркома кадровые перестановки в нем происходили практически постоянно.

В первые недели работы Совнарком под руководством Ленина буквально сыпал новыми законодательными актами. Был установлен восьмичасовой рабочий день на предприятиях, вводилось всеобщее бесплатное школьное образование, ликвидировались все национальные и религиозные привилегии и ограничения. 1 декабря для управления экономикой был создан Высший совет народного хозяйства, затем приняли декрет о национализации банков. Темп перемен был очень быстрым, однако многие элементы старой системы еще продолжали существовать. Многие предприятия продолжали оставаться в частной собственности (правда, на них был введен рабочий контроль), продолжала выходить оппозиционная пресса.

Отношение к инакомыслящим было с самого начала противоречивым. С одной стороны, декларировались всевозможные права и свободы. И не только декларировались – в Петрограде после революции работало множество общественных организаций самой различной направленности. Многих ярых врагов большевики отпускали под честное слово, что они не будут воевать против советской власти. «Их благородия» свое честное слово, разумеется, держать не планировали. Такая история, например, произошла с командующим 3-м конным корпусом генералом Петром Николаевичем Красновым. Отпущенный большевиками, он уехал на Дон, возглавил там Белое движение, воевал против красных всю Гражданскую войну, затем эмигрировал. Краснов так люто ненавидел большевиков, что в годы Великой Отечественной войны пошел в услужение к Гитлеру, а когда немецкие покровители капитулировали, сдался американцам. Те выдали его Советскому Союзу, где в январе 1947 года Петра Николаевича с подельниками наконец-то заслуженно повесили.

Но такое благодушие новая власть проявляла далеко не всегда – вернее, довольно быстро от него отвыкла. Ленин с самого начала говорил о новой стадии развития как о диктатуре пролетариата. Соответственно необходимость жестких авторитарных мер (пусть даже временных) никогда им не оспаривалась. В декабре 1917 года была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК) во главе с Феликсом Дзержинским. Вскоре появится и знаменитое слово «чекист», которое у разных людей до сих пор вызывает совершенно противоположные чувства и ассоциации. «Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться, но не сразу революция научается защищаться», – писал Ленин.

Первые месяцы существования молодого государства в советское время было принято характеризовать как «триумфальное шествие советской власти». На поверхности все выглядело замечательно – местные Советы получали в свои руки всю полноту власти, в городах и селах формировалось новое большевистское руководство. Практически повсюду это происходило бескровно. Только в Москве в последних числах октября – начале ноября 1917 года большевики встретили вооруженное сопротивление, которое, однако, было довольно быстро сломлено.

На практике все выглядело куда как плачевнее. В российской провинции, конечно, приветствовали и «Декрет о мире», и «Декрет о земле». Однако суть событий в Петрограде многие понимали не до конца. Кто-то считал, что ничего серьезного не произошло, другие полагали, что большевики долго не продержатся. В ситуации, когда система органов власти находилась в состоянии распада, переход формальных полномочий от одного номинального руководства к другому осуществлялся на бумаге легко. Установить из Петербурга реальный контроль над огромными пространствами России было куда тяжелее.

Эта проблема осложнялась тем, что ситуация с квалифицированными (да даже просто надежными и способными) кадрами у большевиков была катастрофической. Партия была достаточно большой в абсолютных цифрах (до 350 тысяч человек в октябре 1917 года), в масштабах огромной России это была капля в море. Как уже было сказано выше, даже назначение народных комиссаров носило в ряде случаев чуть ли не случайный характер. Что уж говорить, например, о представителях власти в каких-нибудь уездных городках? В реальной ситуации из Петрограда практически невозможно было контролировать, кто и как представляет большевиков в российской провинции. Многие районы страны, лишь номинально подчинявшиеся Временному правительству, столь же номинально подчинялись и новым властям. Кроме того, чтобы не допустить административного хаоса, повсеместно приходилось сохранять на своих постах чиновников «старого режима», которые, понятное дело, никаких нежных чувств к большевикам не испытывали. Лояльность многих из них была сомнительной, другие даже не считали нужным ее демонстрировать.