Александр Клинге - Ленин. Самая правдивая биография Ильича

Ленина переодели кочегаром и посадили на паровоз поезда, направлявшегося в Териоки (современный Зеленогорск). Дорога прошла без приключений. 10 августа Ленин прибыл в Гельсингфорс. Здесь он переезжал с одной квартиры на другую. О том, насколько «старательными» помощниками российских властей были финские стражи порядка, свидетельствует тот факт, что одно время Ленин скрывался у начальника городской полиции, социал-демократа Густава Ровио! Хотя за голову Ильича была назначена награда в 200 тысяч рублей, ни у кого из финнов не возникло соблазна выдать российского революционера. Они понимали: через продолжение революции в России лежит путь к независимости Финляндии.

Ленин внимательно следил за развитием ситуации в стране. Точнее, за тем, как Россия постепенно сползала в пропасть. В конце августа генерал Корнилов поднял военный мятеж, который Временному правительству удалось подавить, только обратившись за поддержкой к Советам. Становилось ясно, что государственная власть сама не в состоянии справиться с растущим кризисом. В сложившейся системе двоевластия Советы явно оказывались более сильным игроком, чем терявший почву под ногами административный аппарат. В обмен на поддержку Керенский вынужден был отменить жесткие меры против большевиков.

В начале сентября Ленин отстаивал, как многим казалось, две прямо противоположные точки зрения. С одной стороны, он говорил о том, что мирный переход к советской власти возможен – по мере того, как Временное правительство будет слабеть, а Советы забирать себе все больше реальных полномочий. «Теперь, – писал Ильич, – наступил такой крутой и такой оригинальный поворот русской революции, что мы можем, как партия, предложить добровольный компромисс – правда, не буржуазии, нашему прямому и главному классовому врагу, а нашим ближайшим противникам, «главенствующим» мелкобуржуазно-демократическим партиям, эсерам и меньшевикам. Лишь как исключение, лишь в силу особого положения, которое, очевидно, продержится лишь самое короткое время, мы можем предложить компромисс этим партиям, и мы должны, мне кажется, сделать это. Компромиссом является, с нашей стороны, наш возврат к доиюльскому требованию: вся власть Советам, ответственное перед Советами правительство из эсеров и меньшевиков. Теперь, и только теперь, может быть, всего в течение нескольких дней или на одну-две недели, такое правительство могло бы создаться и упрочиться вполне мирно. Оно могло бы обеспечить, с гигантской вероятностью, мирное движение вперед всей российской революции и чрезвычайно большие шансы больших шагов вперед всемирного движения к миру и к победе социализма. Только во имя этого мирного развития революции – возможности, крайне редкой в истории и крайне ценной, возможности, исключительно редкой, только во имя ее большевики, сторонники всемирной революции, сторонники революционных методов, могут и должны, по моему мнению, идти на такой компромисс».

С другой стороны, Ленин говорил о том, что условия для вооруженного восстания наконец-то созрели, и пролетариат в союзе с беднейшим крестьянством может и должен брать власть. По сегодняшний день многие исследователи лишь разводят руками и обвиняют Ленина в непоследовательности. На самом деле, как и все выдающиеся политики, лидер большевиков стремился держать открытыми различные пути к победе. Если удастся взять власть мирным путем, без кровопролития – ради этого можно пойти на кратковременные тактические уступки. Если не получится – что ж, тогда, как скажет другой лидер в другой стране, власть должна будет родиться из дула винтовки.

Многие представители большевистского руководства осторожно относились к призывам Ленина взять власть. Как человек, стоящий на крутом берегу, они боялись сделать прыжок, к которому так долго готовились. Хотя большевики уже составляли большинство в Петроградском и Московском Советах, существовали серьезные сомнения в том, что вооруженное восстание закончится успехом. Ленин писал гневные письма, призывал, торопил, но он был далеко от центра событий. Нужно было возвращаться в Петроград.

В конце сентября Ленин перебрался в Выборг, сократив расстояние до столицы более чем вдвое. Затем, переодевшись лютеранским пастором, с помощью Рахьи и Ялавы на все том же паровозе с номером 293 добрался до Петрограда. Здесь он поселился в квартире большевички Маргариты Фофановой, находившейся на Сердобольской улице в районе станции Ланская – по тогдашним меркам почти окраина города. Соблюдался строжайший режим конспирации: Ленина разрешалось посещать только Рахье, Крупской и сестре Марии. Основная нагрузка легла на Фофанову. Впоследствии она вспоминала: «Он сказал мне, чтобы я ему ежедневно утром, не позднее половины девятого, доставляла все выходящие в Петрограде газеты, включая и буржуазные. Были установлены часы завтрака и обеда. Тогда же Владимир Ильич добавил: «Первую неделю, Маргарита Васильевна, вам будет очень трудно. Все сейчас падает на вас одну».

Ленин практически не выходил из дома. Он дописывал брошюру на злобу дня под красноречивым названием «Удержат ли большевики государственную власть?». В ней Ленин последовательно разбирал один за другим доводы тех, кто говорил, что большевики даже в случае успеха революции не смогут надолго задержаться у руля. С присущей ему страстностью Ильич писал: «Наше правительство будет непобедимо: потому, что даже противники вынуждены признать, что большевистская программа есть программа «трудовых масс» и «угнетенных национальностей». (…) Идеи становятся силой, когда они овладевают массами. И именно теперь большевики, т. е. представители революционно-пролетарского интернационализма, своей политикой воплотили ту идею, которая двигает во всем мире необъятными трудящимися массами».

К слову сказать, именно фраза из этой брошюры положила начало известной байке о том, что Ленин приписывал каждой кухарке способность управлять государством. На самом деле он писал нечто прямо противоположное: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. И в этом мы согласны и с кадетами, и с Брешковской, и с Церетели. Но мы отличаемся от этих граждан тем, что требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось созидательными рабочими и солдатами и чтобы начато было немедленно, т. е. к этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту». Ленин не всегда правильно оценивал ситуацию, но в общем и целом оставался реалистом и трезво смотрел на вещи.