Ольга Книппер-Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927

23-ье июня [1910 г. Виши – Ялта]

Милая Маша, я каждый день жду от тебя весточки, и все нет. Напиши, как живешь, кого видишь, что работаешь. Есть ли изменения в саду? Кто к тебе ходит? Как твои девы?

Вот уже скоро 2 недели, что я полощусь. Холод и дождь здесь ужасные. Хорошо, что взяла мех и вязаную куртку.

Познакомилась здесь с Грановской и с ее мужем Сабуровым [858]. Она очаровательная женщина, и не то что на фарсовую, но и вообще не похожа на актрису. Рощина здесь [859], и вот мы вчетвером и возимся. Сабуровы живут в моем отеле, платят с шиком по 25 фр. с персоны, а я 16. Рощина в шикарных манто, туалетах. «Когда я покупала меха в Париже…» – вот какой жанр. Видишь, какие все знатные дамы, а я хожу в синем костюме от Еропкиной и в старом прошлогоднем да холщевый купила в Париже за 45 фр. Только один простенький, но милый приобрела в Париже – белый шевиотовый.

По вечерам ходим в кинематографы. Видели Ясную поляну, Толстого, русскую бедную деревню, и тоскливо стало. Театр здесь чудесный. Вчера слушали «Сказки Гофмана», но я сидела еле-еле, нехорошо мне было. Целый день топчусь по парку, а далеко нельзя уйти, т. к. воду надо пить. Встаю я в 7 ч., в 8 пью кофе, в 9½ ванна, через час пью и опять через час, и все хожу. В 1-м часу завтракаю, и вот до 5-ти передышка, но опять, если пойдешь далеко – устанешь, т. к. от 5 до 7 опять надо ходить и пить. Самое милое место здесь берег реки Allier, далекие горы, мягкие, зеленые, городки с красивыми крышами и колокольней.

Писала я тебе, что здесь Кияновский? [860]

Если все благополучно, я 2-го кончаю лечение и желала бы 3-го выехать прямо в Петербург без ночевки в Париже. Хорошо, если бы в конце июля удалось приехать к вам погреться. Володя 15-го июня перевенчался, и они все в Царском теперь. Мама переехала и очень довольна квартирой. Целую тебя крепко. Оля

Год по содержанию.

27-ое июня [1910 г. Виши – Ялта]

Милая Маша, сейчас сбежала с боя быков. Если бы ты знала, какая это мерзостная картина! У меня сделалось прямо физическое недомогание, забилось сердце, и если бы не стыдно, я заревела бы. Не досидела до конца. Сидели Южины, Маклаков и Рощина.

Это понятно на юге, при безумной жажде зрелища, когда это – потребность крови, темперамента, но современного человека в этой обстановке не понимаю. Болит голова, не могу отдышаться. Подумала об Антоне и стыдно стало сидеть там. Захотелось тебе написать. Фу, как гадко. Думаю 3-го июля ехать отсюда. 2-го ровно 21 день лечения, я в одну неделю потеряла 5 ф.

Целую тебя и мамашу. Оля

Год по сопоставлению с окружающими письмами.

12-ое ию[л]я [1910 г.] Торговый пер., 8. Царское Село [В Мисхор]

Думала, что вчера получу от тебя хотя бы открытку [861], милая Маша, но ничего нет, и я не знаю, что сие значит. Ты здорова? Мамаша как?

На этих днях жду телеграмму от Конст. Серг., разрешат ли мне отпуск до 15 авг. [862], и тогда я могу ехать к тебе – тебе это удобно? Или ты сдала комнату? В Мисхоре ты или нет? Ответь телеграммой, а то письма ходят адски долго.

Сегодня уезжает Володя с женой.

Настроение здесь тяжеловатое. У Кости было рожистое воспаление на оперированной ноге, и я въехала как раз в самый этот ужас. Сегодня Лулу лежит, харкает кровью – вчера был обморок.

Маму отправляем завтра к тете Лёле на Балтийское море – у нее скверный исхудавший вид. Она очень волнуется за Костину ногу.

Володя стал чудесно петь. Жена его – истая немка, резковатая, решительная, но… они любят друг друга и Бог с ними.

Оля славно рисует и лепит. Я ей купила маслян. красок, пусть помажет, ее очень интересует.

Я на обратном пути из Vichy схватила в вагоне ангину, и было очень неприятно. Теперь ничего.

Буду ждать ответа от тебя.

Мне хочется хоть немного, но глубоко пожить памятью Антона.

Мне беспокойно и тоскливо на душе.

Целую тебя и мамашу и надеюсь до скорого свиданья. Оля .

Письмо хранится в папке недатированных (ОР РГБ, 331.77.38); год и месяц (у О.Л. июнь) устанавливается по сопоставлению с предыдущими письмами.

[9 августа 1910 г. Севастополь]

Милая Маша, видела Ек. Ник. [863]. К.С. очень серьезно болен [864](между нами, тифом), но молчи. В театре паника. Решили ставить «Карамазовых». Тоже молчи. Целую. Напишу. Оля

Находится в папке недатированных (ОР РГБ, 331.77.38). Год по болезни К.С., число предположительно, исходя из того, что О.Л. прибыла в Москву 11-го, а путь из Севастополя в Москву занимал два дня.

[10 августа 1910 г. С дороги]

Милая Маша, отъехала от Харькова, еду одна, и в купе есть умывальник, ты чувствуешь удобство? На автомобиле ехала превосходно, ничуть не устала, ни пыли, ни ветра. С вокзала полетела к Котику, сидящему на балконе и вяжущему шерстян. платок. Она моментально притащила ворох писем, чтоб показать, сколько и как часто пишет ей Влад. Ив. [865], и читала выдержки.

У К.С. – тиф, и пока течет нормально. Конечно, в газетах, как я и думала, тушили эти слухи [866]. В театре была паника, собрания и совещания. Влад. Ив., просмотревши работы «Гамлета», отказался заниматься им без К.С. и решил ставить и открывать сезон «Братьями Карамазовыми», и телеграммой просит благословения Котика [867]– видишь? Что вся труппа просила Влад. Ив. найти выход из ужасного положения.

Все это очень беспокойно. Передать, воплотить на сцене типы Достоевского – ты понимаешь, какая это задача? Жутко и интересно. Гамсуна будут ставить – говорят, у меня там очень хорошая роль, даже сегодня в газетах прочла – посылаю вырезку [868].

Знакомых в поезде, слава Богу, нет.

Обедала вчера у Котика на балконе, она предложила, чтоб не идти в ресторан.

Пока жарко.

При отходе поезда из Севастополя и plus Бахчисарай все время скандалил штабной моряк, орал так, что я думала, у него будет удар: из-за того, что с его прислуги, несшей его багаж, требовали перронный сбор – не ужасно ли? Стыдно за него было.

Как перенесли все твои мисхорские подруги разлуку со мной? Живы они? Не утопились с горя?

Передай им всем, что я очень тронута проводами и их милым обществом, и скажи Челноковым барышням [869], чтоб они зашли ко мне в Москве, скажи им адрес.

Мамашу и Тоню поцелуй, и чтоб они «блюли» друг друга. Привет твоей печенке, угощай ее Рейнботовской амброзией. Целую тебя, вспоминайте меня, когда будете есть синенькие, зелененькие, красненькие, желтенькие. Оля

Хранится в папке для недатированных (ОР РГБ, 331.77.38); датируется по соотнесению с предыдущим письмом.

18-ое авг. [1910 г. Москва – Мисхор]