Александр Кислицын - Южноуральцы — Герои Советского Союза

Кавалерийский полк, где служил Касков, дрался с оккупантами на Украине. Бесконечные отступления измотали людей и лошадей, и Касков, попав в эти условия, глубоко переживал неудачи войны. Не будет же он, коммунист Касков, хвастаться, как эскадрон удирал на восток. И так зло накипало частенько в груди, а тут еще непролазная грязь на дорогах, разбитые мосты, нехватка фуража, продовольствия. И так каждый день.

Наши войска перешли в наступления на ряде фронтов. Уже мощной лавиной двинулись они с Орловско-Курской дуги.

— Теперь мы покажем фашистам кузькину мать, выжмем из нашей «техники» все, что она способна дать, — смеялся лейтенант Касков, поглаживая черную гриву своего коня.

Эскадрон двигался по непролазной грязи к Днепру, не отставая от танков.

Танкисты с хода форсировали Днепр, ворвались ночью в Киев и очистили столицу Украины от фашистских захватчиков.

Гвардейцы-конники вместе с другими войсками двинулись дальше на Запад. Кавдивизия сражалась бок о бок с прославленной пехотой. Вот когда сердце Леонида Каскова запело от боевого счастья.

Вдали от Киева Касков получил тяжелое ранение. Но недолго он находился в госпитале. На молодом теле и раны заживают быстрей. А полк за это время далеко ушагал — еле догнал.

Преследуя разбитые части гитлеровцев из района Ковеля, эскадрон Каскова с боями подходил к реке Буг.

— Даже забывать стали, как плоховато воевали в первые месяцы войны, — вспоминал Касков на привале. — Сил было вроде и немало, а взаимодействия родов войск не хватало.

— Зато теперь нас никто не остановит, — сверкнув зубами, весело сказал казак с вихрастым чубом, с забавной фамилией Оторвирука.

— Фашистский гадина получит еще не один удар, — горячился, как всегда, туркмен Байрам Дурдыев, командир пулеметного расчета. — Только бы добраться до его берлога.

— А по-моему, его бить надо здесь, не отпускать до дому, — советовал Оторвирука, поглядывая на комэска.

По тому, как повернулся в его сторону командир эскадрона, по прищуру серых глаз, ординарец безошибочно определил: одобряет старший лейтенант высказанное предложение.

Ординарец неожиданно вспомнил, что точно так же однажды говорил командир. Он покраснел до ушей и пошел к коням, привязанным к дереву.

— Правилна, — сказал Байрам Дурдыев, не заметив смущения Оторвирука. — Када придем до берлога, все равно из врага шашлык делать будем.

Конники смеялись над байрамовым «шашлыком», весело покрикивая на коней, яростно сверкавших глазами и бивших копытом о землю.

Где-то совсем рядом бомбила фашистская авиация. Земля вздрагивала, лошади озирались по сторонам, фыркали.

Буг перешли сравнительно спокойно и понеслась конница по дорогам Польши. Гитлеровцы хотели оторваться от преследующих, перебраться за Вислу и там закрепиться на заранее укрепленных рубежах. Не вышло! Советские войска на плечах противника ворвались на западный берег реки. Так было под Варшавой, у м. Пулавы, так было и на Сандомирском плацдарме. На одном из них очутился и эскадрон Каскова. Лихость и отвага, хитрость и безумная храбрость, — все эти качества эскадрон не раз показал на полях сражений.

Кавалерийский корпус подходил к городу Грюмберг. Впереди капризная река Одер — последняя ставка гитлеровцев. Стянув к Одеру свое «тотальное» войско, мобилизовав всех, кто способен таскать автомат и фауст-патрон, Гитлер и Геббельс не перестают вопить по радио и в прессе, что стоит еще немного продержаться и час гибели ненавистным большевикам обеспечен.

На что надеялись эти фокусники с петлей в кармане, уму непостижимо?

Конечно, перешагнуть Одер не легко. Советские части с боями прошли более 500 километров. Гусеницы танков рвутся от износа металла. Измотаны кони у Каскова. Только нет износа могучей солдатской душе.

…Большой привал…. Около комэска группа солдат.

— Не уйти фашистам от расплаты. Теперь уже скоро, друзья. Весна на земле и на сердце стало тепло, — поправляя портупею, говорит Касков.

— Зато у них житуха, как на плохом корабле. Тошнит, а бежать некуда, — всерьез говорит Байрам Дурдыев.

Бойцы смеются.

— Товарищи, впереди река Одер, — серьезно предупреждал комэск. — Надо иметь в виду — Одер одна из последних значительных преград.

Но кавалеристы уже всякое видели и теперь твердо верят в победу.

Комэска срочно вызвали в штаб дивизии.

— Сегодня ночью эскадрону ворваться с ходу на тот берег Одера, захватить плацдарм и удержать до подхода главных сил.

— Есть захватить плацдарм, — твердо повторил приказ старший лейтенант.

— Вам подчинены минометчики и подразделения малокалиберной артиллерии. Задача ясна? — спросил начальник штаба.

— Так точно!

— Действуйте скрытно. Желаю успеха.

Пришпорив коня, Леонид Александрович галопом возвращался к эскадрону. Его с нетерпением ждали бойцы и командиры взводов. Солдат не проведешь. Раз вызывали срочно — значит, важное дело.

Всю дорогу Касков прикидывал планы захвата вражеского берега.

«Ворваться на полном скаку через мост, можно потерять половину людей. Открыть минометный и артиллерийский огонь, подавить огневые точки противника — слишком шаблонно, гитлеровцы догадаются, что готовится атака. Переправиться вплавь выше или ниже моста. Рискованно. Ночь. Незнакомая река. Может быть ледяная корка, порежем лошадей. Нет, не годится и этот вариант.

Нужна тщательная разведка моста и реки. Задача дерзкая и решать ее надо немедленно.

Разведывательный разъезд ушел на рысях, чтобы оторваться от эскадрона и выиграть время для разведки реки.

…Подошли подразделения усиления. Эскадрон превратился в отряд. Темная ночь скрывала его, но двигаться надо быстро, а темнота мешает.

«Хорошо, если до реки не наткнемся на противника, — рассуждал командир эскадрона. — А если враг пропустит разведывательный разъезд и внезапно обрушится на отряд? Надо быть готовым к худшему», — думает Касков, еще и еще раз проверяет непосредственное охранение впереди и по бокам.

Чтобы противник не разгадал замысел, марш совершается малыми проселками. Это дальше чем по шоссе, но зато больше шансов сохранить тайну.

Как только тронулся отряд, Касков послал первое донесение и кроки маршрута. По этому же пути двинутся и главные силы дивизии.

…Отряд осторожно, в полной тишине продвигается вперед. Населенные пункты как вымерли. Ни одного огонька. Окна всюду закрыты ставнями.

Когда прошли первую деревню, Байрам Дурдыев шепотом сказал наводчику пулемета:

— Ни один собака не тявкнул. Значит, фашисты угнали население.

— Это даже к лучшему, — ответил наводчик.

Глубокая ночь. Многим хотелось спать. Даже Оторвирука, постоянный весельчак и балагур, заметно скис. Вчерашняя ночь тоже прошла в форсированном марше, а днем хотя и отдыхали в лесу, но костров не разводили. Было холодно и сыро и почти не удалось отдохнуть. Касков даже не помнит, когда и где он спал последний раз.