Александр Кислицын - Южноуральцы — Герои Советского Союза

…Это было под Орлом. Прямо с марша, на предельной скорости Александр ворвался на передний край немецкой обороны. Стреляли со всех сторон: с земли и сверху. Танк вздрагивал при каждом выстреле своего орудия. Сугоняев пристально всматривался вперед, а там, на небольшой полоске, рвались снаряды и мины. Осколки металла барабанили о броню, а фонтаны поднимаемой снарядами земли то и дело закрывали обзор. Были моменты, когда Сугоняев вообще ничего не видел перед собой.

Экипаж расстрелял половину боевого комплекта, а Сугоняев по-прежнему то направляет машину на противотанковую пушку, то маневрирует, обходя минное поле. Позади уже осталась не одна линия вражеских траншей, а бой все разгорается и, кажется, не будет ему конца.

Но вот вражеский снаряд пробил бортовую броню. Машина загорелась. Сбить пламя не удалось. Под огнем вражеских пулеметов и минометов экипажу пришлось покинуть горящий танк. Командир был тяжело ранен в обе ноги. Александр взвалил его на плечо и вынес к своим.

Для Александра Сугоняева это было первое боевое крещение, испытание его стойкости, умения в самых сложных условиях боя управлять танком.

В часы передышки Александр вспоминал первый бой, делал своеобразный анализ. Оказывается танки горят. Почему об этом он раньше не задумывался? В бою встречается много неожиданностей, и каждая грозит опасностью для жизни. Он задумался: не потому ли фашистский снаряд попал в борт танка, что где-то он, Сугоняев, допустил ошибку, не сумел сманеврировать?

…Немцы отступали на широком фронте. Отходя, они упорно цеплялись за выгодные рубежи местности и нередко сами бросались в контратаки.

Улучив свободную минуту, Александр послал письмо родным:

«Дорогие мои! В боях и маршах идем вперед, позади — Севск, Бахмач, Конотоп, Нежин и Чернигов. Я потерял уже три танка, потерял счет дням и остался опять «безлошадным». Мне горько писать об этом, но бой есть бой. Все же отрадно, что мы гоним проклятых гитлеровцев, а не стоим на месте. Ну, да ничего, «лошадь» скоро дадут».

В своем письме Александр не писал ни о награде, полученной им за первый бой, ни о спасении командира, ни о сожженных и подбитых танках врага, ни о десятках уничтоженных захватчиков. К тому времени о Сугоняеве заговорили в роте и в батальоне, как об отважном танкисте, мастере стремительных танковых атак. Командир роты говорил об этом бойце:

— Наш Сугоняев — мастер уличного боя.

В столице Белоруссии — Минске — уличные бои носили исключительно жестокий характер. Танк Александра шел впереди, принимая на себя огонь. Это способствовало тому, что удалось выявить вражеские огневые точки. Ловко маневрируя, механик-водитель Сугоняев блестяще справился с задачей. Он был неуязвимым. Александра наградили за этот бой орденом Отечественной войны I степени.

Наши войска освободили Барановичи, Брест, позади осталась река Висла. Враг откатывался на Запад.

Танк Сугоняева рвал оборону под Радомом. На другой день жители Лодзи приветствовали советских воинов на улицах города. Часть, в которой служил Александр, двинулась к границам гитлеровской Германии.

«Нахожусь в пределах Германии. Привет всем родным и знакомым. Долго не писал, некогда было. Чувствуют теперь враги, что настал их конец. Больше пока писать нечего». Так предельно кратко писал Александр на родину.

И в самом деле, времени у человека, занятого войной, было в обрез. У механика-водителя танка дел и забот всегда было по горло. Никто лучше механика не знает, что траки гусениц износились, рвутся при малейших разворотах, а запасных не успевают подвозить. Надо бы давно заняться профилактикой всей ходовой части машины, но сейчас не до этого.

Советские части, выходили к побережью Балтики. Командование приказало — овладеть городом и крепостью Альтдамм.

Танковая часть, в которой служил Сугоняев, вклинилась в оборону противника и сокрушала ее всей мощью огня. Усилиями всех родов войск город и крепость Альтдамм захвачены. И в этом бою, как и раньше, Александр Сугоняев показал образец мужества и умения водить боевую машину в сложных условиях. Бой продолжался с неослабевающей силой. Наши войска прорывались к побережью, чтобы окончательно разгромить группировку врага.

Танк Сугоняева поистине творил чудеса. Он появлялся на самых опасных местах. Александр искусно уводил машину от прямых попаданий и в то же время раздавил-гусеницами несколько орудий и пулеметов противника. Но фашистам все-таки удалось остановить танк. Снарядом разорвало гусеницу, а вторым попаданием пробило броню. Экипаж мужественно продолжал драться, хотя все члены экипажа были ранены.

Все ближе наседают гитлеровцы, они хотят захватить танкистов в плен, сломить сопротивление горсточки храбрецов. Но раненые воины отбиваются и метким огнем обращают фашистов в бегство. Но вот кончились снаряды и патроны. Фашисты как будто ждали этого момента и снова поползли к танку.

Сугоняев, взяв гранаты и автомат, вылез из танка и продолжал биться с противником до последнего патрона.

Он погиб в неравном бою, защищая честь, свободу и независимость своей Родины. Тогда ему еще не было и 22 лет.

Отгремели бои, но подвиг бесстрашных навечно остался в памяти.

Вот что писал товарищ Шверник матери героя:

«Уважаемая Анна Сергеевна!

По сообщению Военного командования Ваш сын — старшина Сугоняев Александр Константинович — в боях за Советскую Родину погиб смертью храбрых.

За героический подвиг, совершенный Вашим сыном Александром в борьбе с немецкими захватчиками, Президиум Верховного Совета СССР Указом от 27 февраля 1945 года присвоил ему высшую степень отличия — звание Героя Советского Союза… подвиг… никогда не забудется нашим народом».

Именем героя в Карабаше названы: 6 начальная школа, где учился Шурик, и улица, где жил он до ухода в Советскую Армию.

Нет в городе человека, который бы не знал о своем знатном земляке Сугоняеве Александре.

Младшему лейтенанту Каскову долго не удавалось скрестить оружие с врагом, а «бить» условного противника в классе тактики и на учебных полях восточнее Москвы изрядно надоело.

Кавалерийские краснознаменные курсы имени С. М. Буденного находились в Москве, на которых учился младший лейтенант. Фронт Великой Отечественной войны совсем рядом, а Касков по-прежнему с остервенением рубит лозу, колет чучела, чистит коня.

Поэтому Леонид Касков и писем на родной кыштымский завод, товарищам по цеху, долгое время не писал. Когда в декабре 1941 года от Москвы погнали фашистские орды, Каскову опять не пришлось участвовать в боях. А ведь враг был рядом. И только в конце следующего лета он влился в действующую армию.