Сергей Кремлев - Берия. Лучший менеджер XX века

Упоминавшийся мной Б.Е. Черток тоже подтверждает, что Маленков, как и сменивший его вскоре Булганин, «особой роли в становлении…отрасли не играли. Их высокая роль сводилась к просмотру или подписанию проектов постановлений, которые готовил аппарат комитета».

Все повторялось, как в случае с «авиаторами» Маленковым и Молотовым во время войны. Они председательствовали, Берия тянул воз.

Еще и этот.

Но вновь обращаю внимание читателя на фамилию Кирпичникова. Берия и в ракетном Спецкомитете имел надежного помощника, испытанного им в годы войны.

На первых порах в развитии ракетной техники был принят тот же подход, что и в Урановой проблеме – воспроизводство немецких прототипов ФАУ-1 и ФАУ-2. Инициативу этого обычно приписывают Сталину, но Б.Е. Черток сообщает, что на точном воспроизведении немецкой ФАУ-2 настоял Устинов, по поводу чего «не раз имел с Королевым серьезные конфликты». Копирование тогда, впрочем, было разумным выходом – немцы в ракетных работах ушли от остальных так же далеко вперед, как янки – в атомных.

Но активно велись и собственные исследования и разработки – в 1947 году в ОКБ Королева прошли натурные испытания экспериментальных ракет. Сотрудник ОКБ с 1946 года А.Н. Вольфицин в восьмидесятые годы вспоминал, что некоторые пуски «скорее напоминали демонстрацию фигур высшего пилотажа» – почти сразу со старта ракеты вместо вертикального полета переходили в замысловато криволинейный.

В 1948 году у Сталина вновь собралось совещание, где маршал артиллерии Яковлев (еще одна «невинная» жертва Сталина и Берии) резко высказался против принятия ракетной техники на вооружение, мотивируя отказ сложностью и низкой надежностью ракет, а также тем, что те же задачи решаются авиацией. Королев столь же резко выступал «за»…

Наши первые баллистические ракеты были действительно несовершенными. Но их появление в войсках стало бы серьезным толчком к совершенствованию техники, а одновременно военные набирали бы опыт эксплуатации. Сталин в этом духе и высказался, заметив, что товарищу Королеву надо сделать такую ракету, чтобы «не огорчать наших военных»…

К слову! Тем, кто пытается представить дело так, что наши ракетчики, зажатые указанием Сталина, в первые годы лишь воспроизводили немецкие образцы, не мешало бы знать, что уже в 1948 году Королев пригласил к себе в КБ специалиста по компоновке кабин самолетов – инженера А.В. Афанасьева из КБ Яковлева, для проработки проекта пилотируемого корабля. Тогда этот проект «не пошел», но Афанасьев впоследствии принимал активное участие в разработке космических кораблей «Восток» и «Союз»…

В Спецкомитете № 2 многое решал министр вооружений Устинов, но «ракетное» значение Берии можно понять из одного разговора времен 1952 года, описанного Г. Кисунько.

Тогда возникли проблемы с одной из конструкций КБ-1 и Устинов собрал межведомственное совещание, на котором Кисунько впервые познакомился с Королевым. По окончании совещания Кисунько попросил Королева подбросить его на «Победе» и уже в машине упрекнул коллегу в том, что он не лучшим образом поддержал КБ-1, представителем которого на совещании был Кисунько…

Я не сторонник цитирования прямой речи из мемуаров, поскольку это всегда нечто если не вымышленное, то и не достоверное, но ответ Королева в изложении Кисунько приведу:

«– А если я немного переборщил, то это тоже объяснимо: у меня свой министр (Устинов. – С.К.), а у вас свои начальники, которые даже по его просьбе не захотели принять участие в совещании, где присутствовали и представители от самого ЛП… Мне надо было немного сместить акценты в сторону КБ-1… Вы для ЛП свои: вас могут не более чем пожурить…»

Кисунько к Берии (отцу) относится отрицательно, и поэтому особенно убедительно выглядят в его изложении такие слова Королева, которые показывают уважительное отношение к «ЛП» Сергея Павловича. У ракетчиков и атомщиков такие аббревиатуры («СП» – Королев, «ЮБ» – Харитон и т. п.) были в ходу лишь по отношению к тем, кого уважали.

ВЕРНЕМСЯ, впрочем, к ПВО Москвы.

В 1950 году по постановлению СМ СССР № 3389-1426сс/ оп от 9 августа система ПВО Москвы получила наименование «Беркут». Точное происхождение такого наименования сегодня установить нельзя, но ветераны КБ-1 сходятся на том, что оно образовано из начальных слогов фамилий главных конструкторов системы – Берии и Куксенко. А для «обеспечения разработки, проектирования и изготовления средств, входящих в комлекс ПВО системы «Беркут» 3 февраля 1951 года постановлением СМ СССР № 307-144сс/оп было образовано Третье Главное управление при Совете Министров СССР под руководством В.Н. Рябикова с непосредственным подчинением Специальному комитету, то есть – Берии.

Рябикова перевели в ТГУ из Спецкомитета № 2, но в острых ситуациях Берия подключал к нему еще и Ванникова. Причем Ванников – по свидетельству того же Кисунько – разговаривал порой очень жестко, например, так: «Я… собираюсь доложить ЛП, что все вы здесь забыли, что такое ответственность… Вы избаловались и думаете, что вам все позволено. Вам давали все, что вы просили… А теперь хватит, теперь вы давайте…» Однако, как признает даже Кисунько, обходилось «без поисков… козлов отпущения».

Теперь как председатель Спецкомитета Берия курировал:

– Первое Главное управление во главе с Б.Л. Ванниковым;

– Второе Главное управление во главе с П.Я. Антроповым, которое ведало вопросами добычи и переработки уранового сырья в концентрат, а также осуществляло производственно-техническое руководство добычей урана из месторождений, разрабатываемых в Германии, Чехословакии, Болгарии и Польше, и контроль за геологоразведкой на уран и торий;

– Третье Главное управление по управляемым ракетам и системам ПВО во главе с В.Н. Рябиковым.

Заместителем Рябикова стал С.И.Ветошкин, научным руководителем ТГУ – академик А.Н. Щукин. А КБ-1 было включено в состав ТГУ. Куксенко и Серго Берия имели статус главных конструкторов, единственным же заместителем главного конструктора был назначен будущий академик и Герой Социалистического Труда А.А. Расплетин, создатель центрального радиолокатора наведения Б-200, обеспечившего одновременное сопровождение до 20 целей. Радиолокаторы первых американских зенитных ракетных комплексов «Найк-Аякс» в отличие от многофункционального секторного локатора Расплетина могли сопровождать лишь одну цель.

Главным конструктором зенитных управляемых ракет (ЗУР) системы «Беркут» стал известный авиаконструктор Семен Алексеевич Лавочкин. Ракета Лавочкина получила индекс В-300.

Начальником же КБ, фактически – заведующим опытным производством Берия выбрал Героя Социалистического Труда Амо Сергеевича Еляна. Во время войны генерал Елян был директором головного артиллерийского завода по выпуску самых массовых полевых и танковых пушек среднего калибра (ко дню Победы было выпущено 100 тысяч орудий). И тогда же Елян вошел в сферу влияния Берии как опытный и умелый управленец. Как и в «атомном» деле, Берия видел залог успеха «ракетных» дел в компетентных кадрах и поэтому перебросил Еляна, работавшего до этого в системе ПГУ, в систему нового Третьего ГУ.