Галина Субботина - Марсель Пруст

Шарль Аас на всю жизнь остался холостяком, хотя разговоры о его многочисленных любовных связях ходили по всему Парижу. Какое-то время он был любовником Сары Бернар, которая писала ему письма, полные страсти, хотя он сам считал ее женщиной, недостойной внимания, и изменял ей. Несмотря на это, Сара продолжала его обожать и оставалась его преданным другом до смерти Шарля. От связи с испанской аристократкой Аделаидой де Арреллано маркизы д’Одифрет в 1881 году у Шарля Ааса родилась дочь Луизита, чья дата рождения совпадает с датой рождения Жильберты Сван, дочери Шарля Свана в романе «В поисках утраченного времени».

Светские успехи Ааса восхищали Пруста потому, что он идентифицировал себя с элегантным Шарлем: как и Аас, Пруст происходил из состоятельной буржуазной семьи, которой был закрыт вход в самые аристократические салоны Парижа, и до того, как он стал известным писателем, Пруст мог рассчитывать лишь на свое обаяние в покорении парижского света. Можно видеть в судьбе семьи Ааса сходство с социальным восхождением семьи самого Пруста. Старший Аас, происходивший из Франкфурта, переехал в Париж в 1816 году, а восемью годами позже он уже работал на Ротшильдов и женился на Софи Лан, дочери коммерсанта. В 1828 году Архив Консистории назвал его в списке пятидесяти наиболее богатых иудеев Парижа. Он, умерший, когда Шарлю было всего шесть лет, составил свое состояние, работая в качестве биржевого маклера.

Следует при этом отметить, что хотя персонаж Шарля Свана имеет огромную важность в развитии сюжета романа «В поисках утраченного времени», писатель знал его прототипа довольно плохо, встречался с ним редко, о чем он прямо напишет в романе: «И все-таки, дорогой Шарль Сван, хотя я вас так мало знал, когда был молод, а вы были уже у могилы, только благодаря тому, что тот, кого вы, должно быть, считали слабоумным, сделал вас персонажем одного из своих романов, о вас еще говорят и вы продолжите жить». Шарль Аас в отличие от своего двойника в романе никогда не был близок к семье писателя, никогда не бывал в Илье, его дочь никогда не вызывала привязанности Пруста. Аас никогда не был женат на даме полусвета, как это сделал вопреки мнению всех своих блестящих светских друзей Шарль Сван.

Любимый персонаж Пруста приобретает важность благодаря тому, что он становится автобиографическим. Работая над первыми вариантами романа, Пруст даже смешивал в своих рукописях истории, относящиеся к повествователю и к Свану. Так, любовные увлечения на берегу моря первоначально были связаны со Сваном, и лишь позднее его место занял главный герой романа. Отсутствие информации о прототипе не становится препятствием для творческой работы Пруста: напротив, притягательный, но неопределенный образ дает возможность легкой идентификации с ним. Таким образом, Сван становится в романе двойником Пруста, автобиографическая информация делает персонажа сложным и глубоким.

Примером сходства между Сваном и Прустом может служить то, как относятся их близкие к увлечению светом. Родные повествователя не могут себе представить, в какие самые закрытые аристократические круги вхож их друг Сван. Если он говорит им о какой-нибудь принцессе, они уверены, что речь идет о принцессе полусвета. Если он жалуется на скуку на каком-то светском рауте, родные принимают его слова за чистую монету и приходят к выводу, что он посещает только собрания, не заслуживающие никакого интереса. Шарль из скромности не развеивает предубеждений своих друзей. Подобное поведение очень напоминает прустовское: в одной из своих статей писатель рассказывал о комической ситуации, спровоцированной его первыми выходами в свет. Пруст, боясь ранить самолюбие своих товарищей, избегал рассказывать им о своих новых знакомствах. В результате они решили, что у него совсем нет никаких светских связей. Одного из этих друзей он встретил в омнибусе, отправляясь на бал к принцессе Ваграм. Тот заметил его белый галстук и с удивлением спросил, зачем Пруст его надел, если он никогда не бывает в свете. На что смущенный Марсель пробормотал, проглотив слово «принцесса», что он идет на «бал Ваграм». Пруст не знал в тот момент, что в зале Ваграм давались балы для официантов и прислуги. Друг Пруста, услышав объяснение, с возмущением заявил: «Мой дорогой, как минимум не стоит делать вид, что вы приглашены в свет, если вы настолько лишены связей, что вам приходится ходить на балы для слуг, к тому же платные!»

Трансформация реальной биографии Ааса идет не только в направлении идентификации автора с персонажем, но и в сторону адаптации к нуждам романа. Этот процесс предполагает поиск возможных связей между темами, которые важны для Пруста. Например, писателя интересует история с поцелуем матери. Пруст ищет и находит способ объединить ее с образом, вдохновленным Аасом: Сван превращается в близкого знакомого семьи повествователя, и сцена вечернего расставания происходит в момент, когда он находится в гостях у родителей главного героя. Мы видим рождение событий из повествовательной необходимости. Неожиданные совпадения, так часто встречающиеся на страницах романа, — один из технических приемов, порождение запущенной в ход механики романа, требующей объединения разнородного материала в единое целое. Из адаптации нескольких важных для Пруста сюжетных линий и рождается история Шарля Свана в романе.

В начале 1892 года Пруст познакомился с графиней де Шевинье, урожденной Лорой де Сад (1859–1936), одним из главных прототипов герцогини Германтской в романе «В поисках утраченного времени». Лора де Сад происходила из старой дворянской провинциальной семьи, гордившейся тем, что среди ее предков была знаменитая Лаура, которой поклонялся Петрарка. По мнению графини, Лора де Нов, проживавшая в Авиньоне в XIV веке, стала вдохновительницей итальянского поэта. Среди предков мадам де Шевинье были сторонники и других типов любви. Лора де Сад не скрывала, что была внучатой племянницей маркиза де Сада, что придавало некоторую пикантность ее собраниям. В 20 лет она вышла замуж за графа де Шевинье, принадлежавшего к древней аристократической семье, и ей удалось установить знакомство и дружбу со всем Сен-Жерменским предместьем, а также со всеми правящими фамилиями Европы. Впрочем, вход в ее салон не был закрыт и для незнатных людей, умеющих поддержать занимательную беседу. По воспоминаниям принцессы Бибеско, Лора «всегда была готова ответить собеседнику остроумной ремаркой и говорила “ты” всем присутствующим хриплым голосом, который, казалось, осип от столетий властных приказаний».

История знакомства Пруста с графиней началась с промаха писателя. Марсель был очарован Лорой и рассказами о ее салоне настолько, что стал ее преследовать: каждое утро он отправлялся на авеню де Мариньи, чтобы увидеть ее во время утренней прогулки. Сначала графиня думала, что ежедневные встречи не более чем случайность. Затем, когда она заметила горящий взгляд Пруста, преследования молодого человека начали ее пугать. Марсель, не замечая страха аристократки, решился обратиться к ней с несколькими словами, на что перепуганная Лора нашла силы только пробормотать, что ее «ждет Фитцджеймс», после чего развернулась и, ускоряя шаг, бросилась по направлению от «преследователя».