Петр Чайковский - Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк

Как мне жаль бедного Губерта, что он потерял место, и как Вы добры, дорогой мой, и всегда готовы заботиться о других. Мне очень было бы интересно знать, что Вам удалось сделать у директора Алексеева.

Это время у нас холодно. Что это Вы хвораете, дорогой мой, обращались ли Вы к доктору и употребляете ли Вы что-нибудь против Вашей лихорадки, принимаете ли Вы хинин, или это, быть может, гастрическая лихорадка?

У меня в настоящее время гостят четверо детей моей Саши, которая, бедная, должна была везти своего мужа в Франценсбад пить железные воды и делать ванны. Он так малокровен, ее муж, что постоянно болен, и она, бедная, никогда не знает покоя; так и теперь она приехала ко мне с детьми погостить на неделю, а муж ее поехал к своей матери в Новгородскую губернию. Вдруг через три дня оттуда телеграмма, что граф нездоров. Она летит туда (а это около Болотова, на Николаевской дороге), зовет доктора, тот советует ехать в Франценсбад, и она, бедная, вместо отдыха у меня в Плещееве, должна была бросить детей (что для нее ужасно тяжело) и везти его во Франценсбад, потому что без нее он не может ехать. Боже мой, какая чудная натура у этой женщины, и как ей тяжело на свете.

До свидания, мой милый, дорогой друг мой. Дайв вам бог скорее избавиться от Вашей лихорадки и кончить корректуру “Мазепы”. Всем сердцем безгранично Вас любящая

Н. ф.-Мекк.

Подушкино,

1 августа 1883 г.

Милый, дорогой друг!

Оба письма Ваши получил. Бесконечно благодарю Вас за исполнение просьбы моей и убедительно прошу не сетовать за то, что в подобных случаях не прямо прибегаю к Вам, а предварительно пытаюсь (к сожалению, неудачно) выручать себя другими путями. Это происходит оттого, что мне, во-первых, не хочется беспокоить Вас, во-вторых, мне чрезвычайно совестно, что, быв благодаря Вам так широко обеспечен от денежной нужды, ухитряюсь всё-таки от времени до времени путаться в финансовых делах своих. В мои годы такого рода легкомысленное отношение к материальной стороне жизни непростительно и постыдно. Единственное оправдание мое - обстоятельства, не зависящие от моей воли, заставляющие не ради себя, а ради других выходить из своей нормы и запутываться в делах своих.

Я публиковал в газетах о потере своей и назначил третью часть тому, кто доставит в магазин Юргенсона. Никто не явился.

Таня, наконец, в Каменке. Меня уведомляет об этом находящаяся при ней компаньонка. Субсидия моя, без которой они не могли бы двинуться в путь, была получена вовремя. Путешествие они совершили благополучно, но Таня продолжает дурно себя чувствовать и по временам страдает сильным нервным расстройством. Оба родителя в восхищении, что она дома, и покамест в Вербовке царит, по-видимому, самое счастливое всеобщее настроение. Но сердце мне говорит, что это не надолго. Там, где Таня находится, не может быть долгое благополучие.

Если судьба моя приведет меня зимой в Плещееве, то не опасайтесь, дорогая моя, чтобы я не оценил его. Русский зимний пейзаж имеет для меня много прелести, и на время очутиться в тихом деревенском доме зимой, это имеет своего рода прелесть. А впрочем, я не теряю надежды и весной или ранней осенью побывать там.

Здоровье мое всё это время не совсем хорошо. Благодаря хинину я несколько времени был совсем здоров, но вчера с самого утра начал чувствовать ломоту во всем теле и лихорадочное состояние. Вечером снова прибег к хинину. Ночь провел скверную. Но всё это сущие пустяки, о коих и говорить не стоит.

Мои хлопоты о водворении Губерта в консерватории в качестве профессора не привели покамест ни к чему. И сам Губерт, по-видимому, считает для себя слишком трудным и тяжелым вступить снова в среду людей, по большей части ему очень враждебных, да и в консерватории его очень не хотят, и даже те немногие, которые сохранили к нему дружеское расположение, уверяют меня, что он так себя поставил, что возвращение его мыслимо разве только со временем, когда поуляжется буря, разыгравшаяся этой зимой в московском музыкальном мире. Что касается Алексеева, то он на мои вопросы отвечал очень уклончиво и сказал, что, конечно, не будет мешать Губерту вернуться профессором, но уверен, что сам Губерт этого не захочет. Сейчас я получил от последнего письмецо, в коем извещает, что только что приехал в Москву и желает меня видеть. Если здоровье позволит, завтра отправляюсь в Москву.

Мне от души жаль бедную Александру Карловну. Нельзя не умиляться перед ее энергией и цельным, сильным характером. Когда возвратятся Коля и Сашок, я очень бы желал повидать их, и попрошу их убедительно навестить меня в Подушкине. Бедный брат Модест пишет мне, что по причине двухмесячного бездождия и страшной засухи ему очень невесело живется в Гранкине. Он с нетерпением ждет меня.

Еще раз бесконечно благодарю Вас, дорогая моя, за всю безмерность Вашей доброты ко мне.

Ваш П. Чайковский.

Плещеево,

2 августа 1883 г.

Милый, дорогой друг мой! Пишу Вам десять слов, чтобы попросить Вас дать мне два ответа: 1) получили ли Вы мой чек? 2) оставили ли Вы в Париже журналы, которые я Вам посылала из Вены и Ниццы? Мой Monsieur Auf rag ничего мне не пишет о книгах. О переводе, дорогой мой, я попрошу Вас ответить мне, если возможно, телеграммой в двух словах: “пакет получен”, если он получен, и в трех словах, если не получен. На другой день после чека я послала и письмо и боюсь, что ничто не дошло до Вас.

Вам, вероятно, уже известно, друг мой, что Татьяна Львовна вернулась в Каменку и что, кажется, ей лучше; мне пишут о том мои мальчики. Будьте здоровы, дорогой мой, простите, что делаю Вам беспокойство, но я боюсь, что Вы не получили того, что Вам надо. Всем сердцем горячо Вас любящая

Н. ф.-Мекк.

Подушкино,

4 августа [1883 г.]

Спешу уведомить Вас, дорогой друг мой, что как письмо Ваше, так и пакет с чеком я получил еще несколько дней тому назад (в воскресенье) и на другой же день утром отправил к Вам письмо, в коем благодарил за бесконечную снисходительность Вашу ко мне. Надеюсь, что это письмо дошло до Вас. Если же нет, то позвольте теперь принести Вам глубочайшую благодарность. Что касается книг Ваших, то, уезжая, я их все собрал и временно отдал в распоряжение племянницы Тани, нуждавшейся в чтении, с тем, чтобы потом она их отправила к M-r Aufrag, адрес коего с этой целью я оставил Таниной компаньонке. Надеюсь, что они добросовестно исполнили это распоряжение мое, но верный ответ буду иметь возможность дать, когда снесусь письменно с Каменкой. Сейчас же напишу Тане насчет этого. Ради бога, простите, если произойдет задержка в возвращении книг, но, во всяком случае, уверен, что они не пропали.