Петр Чайковский - Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк

Недавно приехал Лев Васильевич. Брат Модест собирается [быть на] праздники в Москве, чтобы отдохнуть от своей суетной петербургской жизни. Он, подобно мне, очень недолюбливает Северную Пальмиру и, подобно мне, любит Москву. Как ни тяжело мне вести здесь бестолковую и поневоле бездельную жизнь, но моя симпатия к Москве остается всё же сильной и теплой. Есть какая-то особенная прелесть в этом оригинальном, странном городе, и кто раз проникся к нему любовью, тот, несмотря на всю грязь и все неудобства его, никогда его не разлюбит.

Поздравляю Вас, дорогая моя, с Новым годом и молю бога, чтобы он охранил Вас от всякого зла! Всем Вашим прошу передать мои благие пожелания.

Беспредельно преданный Вам

П. Чайковский.

Cannes,

23 декабря 1883 г.

Милый, несравненный друг мой! Возвратись из Tours, я имела величайшую радость найти в Cannes Ваше дорогое письмо. Как мне обидно, что мои письма не все доходят до Вас. Когда несчастному человеку, как я, так редко достается возможность побеседовать по душе, то хотелось бы, чтобы это доходило по назначению [Простите, дорогой мой, мне попалась серия каких-то изумительных перьев, которые не пишут, а мажут. (Примечание Мекк.)], и очень уж обидно, когда письма пропадают. (Как мне совестно за такое писанье, но эти перья меня совсем с панталыку сбили, а переписывать не по силам.)

Не подумайте, дорогой мой, чтобы я в своем пропавшем письме говорила что-нибудь невыгодное о Вашей новой сюите. Сохрани бог, это невозможно, напротив, я говорила Вам, что жду ее появления в четыре руки с величайшим нетерпением, потому что ужасно люблю такого рода музыку, и что меня особенно интересует номер Jeu de tons (кажется, так), потому что это у Вас бесподобно; в Ваших сочинениях встречаются постоянно такие неожиданные и такие умные последования, что подпрыгнешь на стуле от удивления, когда их увидишь.

Так вот мне показалось, дорогой мой, что Вам может не понравиться выражение “умные”, потому что, конечно, иначе у Вас и быть не может, и не мне, pauvre ignorante [бедной невежде], делать такие определения, но я так привыкла писать Вам всё, как мне. в голову приходит, что я никогда не останавливаюсь перед выражением.

Получили Вы, дорогой мой, еще одно мое письмо, посланное на днях?

А свадьба нашей милой парочки, кажется, будет еще раньше, одиннадцатого, как Коля пишет; когда бы ни была, пусть будет только на счастье. Приехать кому-нибудь за Сонею так трудно, что я решаюсь отпустить ее вдвоем с Сашонком. Бог даст, доедут благополучно а там Соня сейчас поступит на попечение к Саше (Беннигсен) а также и нашей милой Анны. Теперь на свадьбе Вы познакомитесь дорогой мой, с моею Сашею. Хотелось бы мне очень, очень чтобы Вы нашли ее так, как она этого заслуживает, но прошу Вас заранее, милый друг мой, сказать мне Ваше мнение о всех моих совершенно откровенно.

У нас теплота удивительная, зелень и свежесть природы восхитительные. На днях я собираюсь прокатиться в Ниццу, чтобы доставить детям какое-нибудь развлечение на наши праздники.

Как я буду счастлива, дорогой, милый друг мой, если Вы освятите мой Belair Вашим присутствием и приедете погостить в нем весною. Мне очень совестно, что Вы называете его замком, милый друг мой. Это такой объектик, который можно назвать chateau, но нельзя называть замком, потому что у нас со словом замок соединяется понятие о чем-то грандиозном, значительном, а ведь это маленький помещичий домик, построенный в стиле Louis XIII. А ведь Вы, вероятно, знаете, милый друг мой, что это самый некрасивый стиль из всех французских стилей; поэтому, когда Вы подъедете к нему, то Вы никак не предположите того помещения, какое он заключает в себе, потому что он довольно поместителен. Но вообще Belair очень красив своим местоположением, необыкновенно поэтичным ив то же время веселым, полным жизни parce que vous savez, Touraine c'est donc le jardin de. la France [потому что, вы знаете, Турен - это же сад Франции]. Эту фразу я слышала раз десять от каждого француза, с которым касалась речь [о] Touraine. Итак, дорогой мой, приведите в исполнение Ваше намерение, приезжайте погостить ко мне в Belair, и я полюблю его тогда еще больше.

До свидания, дорогой мой, несравненный друг. Будьте здоровы, спокойны и веселы. Как меня бесит эта возмутительная дирекция за действия с Вашею оперою. Когда это мы начнем ценить свое что-нибудь. Известно ли Вам, что в Париже составилось новое музыкальное общество под дирекциею целого совета, с председательством Beyer'a, а дирижировать оркестром будет Benjamin Godard? Программа общества есть исполнение de la musique contemporaine [современной музыки], и на программе первого концерта стоит Ваша Первая сюита. Как меня это радует. Всею душою горячо Вас любящая

Н. ф.-Мекк.

Cannes,

30 декабря 1883 г.

Милый, бесценный друг! Я только что вернулась из Ниццы и нашла Ваше дорогое письмо в Cannes, вследствие которого поспешила послать Вам часть суммы февральского срока, а потому не всё, что так как я посылаю русскими бумажками, то я хочу сперва знать, дойдет ли до Вас эта посылка, потому что я боюсь нашего воровского чиновничества. И потому убедительно прошу Вас, дорогой мой, не отказать прислать мне телеграмму тотчас по получении этого пакета, если он благополучно дойдет до Вас, а также уведомить меня, глядя по расчету времени, если и не дойдет. Тогда, во всяком случае, я вышлю Вам сейчас же и остальные суммы.

Послезавтра у нас Новый год. Примите, дорогой мой, мое задушевное поздравление и самое горячее желание провести этот год и много, много будущих в совершенном здоровье, благополучии и счастье, насколько оно возможно на земле. Если Модест Ильич с Вами, то прошу Вас, милый друг мой, передать ему мое душевное поздравление и искреннее желание всего, всего хорошего. Скажите, дорогой мой, я давно всё собираюсь спросить Вас, да всё забывала: отчего Модест Ильич не женится? Что это, по принципу или просто не пришлось еще?

Читали Вы, милый друг мой, в газете “Новое время” статью под названием “Французское нахальство”, написанную по поводу постановки какой-то неизвестной и какого-то никому не известного автора оперы и написанную в ответ на статьи в французских газетах? Статья эта написана очень резко и очень верно. Да вот, если Вы ее не читали, друг мой, так я Вам ее здесь прилагаю. Какая отвратительная эта дирекция театров!

Больше не пишу, потому что глаза эти дни очень утомлены. До свидания, дорогой мой. Будьте здоровы, веселы, покойны. Всем сердцем горячо и беспредельно Вас любящая

Н. ф.-Мекк.

Р. S. В пакете послано пятьсот рублей.

Москва,

31 декабря 1883 г.

Дорогой, бесценный друг мой!

Завтра Новый год. Дай бог Вам всякого блага и всякого успеха в делах и начинаниях Ваших; дай бог Вам здоровья и спокойствия, а также полного благоденствия всему семейству Вашему. Про себя скажу Вам, что продолжаю вести праздную, лишенную всякого серьезного смысла жизнь, в ожидании постановки оперы, которая бог знает когда состоится. Бывают у меня от времени до времени режиссер и капельмейстер, толкуют о разных подробностях исполнения, но все это одни слова, к делу до сих пор и не думают приступать. А я, между тем, теряю время, и вот уже целых два месяца прошли так, что кроме вечного утомления от суетной городской жизни, вечного недовольства самим собой (ибо праздная жизнь меня мучит, как сознание содеянного преступления) ничего не испытываю. Огромное количество времени отнимают у меня разные личности, претендующие на композиторство и ищущие моего одобрения и поощрения. Без преувеличения могу сказать, что ежедневно, по меньшей мере, два или три автора являются, чтобы играть мне свои многочисленные творения. Из всей этой массы людей, одержимых манией авторства, за весьма немногими исключениями, ни в ком я не встретил серьезных задатков творчества. Так скучно всё это слушать и так неприятно говорить им нелестную для них правду!