Петр Чайковский - Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк

Оба мои новые сочинения, конечно, будут исполнены в Москве, но, увы, вероятно, в такое время года, когда Вы уже будете за границей!!!

В бытность мою в Париже мне говорили, что желалось бы устроить русский музыкальный отдел, но ввиду того, что Россия не примет официального участия в выставке, я не знаю, каким образом всё это состоится. Какой-то господин, чиновник в мундире, приходил ко мне в Париже и спрашивал, соглашусь ли я быть представителем русского музыкального отдела. Я отвечал, что, быть может, и не откажусь, но только в таком случае, если дело будет поставлено так, что я не навлеку на себя неудовольствие государя. Он сказал в ответ, чтобы я не беспокоился и что само правительство неофициально уполномочит меня быть русским музыкальным делегатом. Не знаю, что из всего этого выйдет, но знаю, что мне было бы неизмеримо приятнее оставаться летом дома [Я мечтаю о Кавказе!! (Примечание Чайковского.)] и работать, а не торчать в Париже среди невероятной сутолоки, которая будет царить там целых четыре месяца.

Цветы мои все или почти все частью пропали, частью больны, а частью так лениво и туго растут, что надеяться на них нечего.

Очень приятно слышать, что у Софьи Карловны такой прекрасный голос. Дай бог, чтобы она попала в руки хорошего учителя.

Засим будьте здоровы, милый, дорогой друг мой! Дай бог, чтобы погода установилась хорошая, хоть не надолго. Беспредельно Вам преданный

П. Чайковский.

Плещеево,

5 июля 1888 г.

.Милый, дорогой друг мой! Я хочу поделиться с Вами моей семейною новостью: третьего дня моя Милочка помолвлена за князя Андрея Ширинского-Шихматова. Это очень еще молодой человек (в декабре ему будет двадцать один год), товарищ Макса по Училищу правоведения, но кончать курса, конечно, не будет: это слишком деятельная, подвижная натура для того, чтобы быть в состоянии высидеть на одном месте семь-восемь лет. Хотя он очень молод, но очень практичен и смышлен, пишет статьи в “Новом времени” и в других журналах, изъездил всю Россию вдоль и поперек, охотился в Сибири на медведей, в деревне у матери занимается хозяйством, всегда веселый, всегда чем-нибудь занят и при всём этом необыкновенно религиозен. Вот Вам; милый друг мой, легкий портрет этого юноши. Пожелайте счастья моей Милочке, этому ребенку-невесте. Юная парочка влюблена друг в друга невыразимо и теперь пока счастливы до бесконечности, а что будет дальше, то находится в руках божьих. Молодой человек есть сын того князя Шихматова, который умер товарищем министра народного просвещения, а раньше был попечителем учебного округа в Москве. У отца его осталось много друзей, и поэтому он надеется получить место. Мать жива и очень уважаема всеми, кто ее знает; братьев и сестер, считая и Андрея, всех восемь человек. Старший брат был также товарищ по Правоведению и друг моего Коли и также уже женат.

Как я радуюсь, милый, дорогой друг мой, всем приглашениям, которые Вы получаете. Как Ваша слава быстро выросла, но оно и неудивительно: она существовала уже давно и только и ждала возможности пронестись по всему земному шару. Вы выступили перед публикою, Вы, так сказать, этим выпустили Вашу славу на волю, как птичку из клетки, вот она и облетает весь мир. Вы не верите в сумму двадцать пять тысяч долларов? Да ведь это очень мало для такого лица, как Вы, дорогой мой, Вы необыкновенно скромны и уже слишком мало требовательны. Вам следовало бы иметь теперь при себе смышленого и добросовестного секретаря, который бы вел теперь все переговоры за Вас и отстаивал бы Ваши интересы, а то Вас очень эксплуатируют, милый друг мой.

Не пишу больше, потому что теперь приходится много писать, а голова всё болит или хочет болеть. Будьте здоровы, мой милый, драгоценный друг. Всею душою Ваша

Н. ф.-Мекк.

С. Фроловское,

12 июля 1888 г.

Милый, дорогой друг мой!

На прошлой неделе, пятого числа, мне пришлось ехать по делу в Москву, а оттуда я прямо проехал в Петербург, где провел четверо суток, и лишь теперь, вернувшись, нашел письмо Ваше, в коем Вы сообщаете приятное известие о помолвке Людмилы Карловны. Очень жалею, что Алексей не догадался отправить письма в Петербург и что вследствие этого я так не вовремя приношу Вам и Людмиле Карловне свои поздравления. Я очень радуюсь, что она выходит замуж за столь симпатичного Вам человека, даже, признаться, и тому радуюсь, что Милочка будет княгиней, но всё-таки у меня при мысли о Вас сжалось сердце. Отсутствие Вашей младшей дочки будет, я думаю, очень тягостно для Вас, особенно в первое время. Она вносила так много оживления и прелести в семейную жизнь Вашу! Впрочем, свадьба состоится, вероятно, не ранее начала будущего года, так что до Вашей разлуки с Людмилой Карловной еще много времени осталось. Как бы то ни было, но нельзя не радоваться, что она выходит замуж по любви я за такого чудесного юношу.

Ездил я в Петербург почти единственно для того, чтобы исполнить давно уже данное обещание. В Павловске играет теперь оркестр г. Лаубе. Этого Лаубе взяли туда по моей рекомендации (я познакомился с ним зимой в Гамбурге), и он много раз убедительно просил приехать послушать его исполнение. Так как, кроме того, мне нужно было повидаться теперь с человеком, ведущим переговоры относительно моей поездки в Америку, то я и предпринял поездку в Петербург. Она оставила во мне приятное воспоминание. Благодаря чудесной погоде и экскурсиям в Царское, Павловск и Петергоф, я провел время очень приятно. Теперь с удвоенным усердием примусь за работу. Мне приятно было послушать в Петербурге хорошей музыки: ее там летом очень много. В этом отношении Москва ужасно отстала от своего соперника. Оркестр Лаубе в Павловске превосходен.

Еще раз от души поздравляю Вас, дорогой друг мой!!! Беспредельно преданный Вам

П. Чайковский.

Плещеево,

21 июля 1888 г.

Милый, дорогой друг мой! От всего сердца благодарю Вас за доорые Ваши пожелания моей Милочке к предстоящей ей новой жизни и вес теплые чувства, выраженные в письме Вашем. Ваша дружба мне бесконечно дорога.

У меня в настоящее время порядочная суета, и это дурно влияет на моего бедного душевнобольного Владислава Альбертовича, так что мне приходится всё возиться с докторами. Но вот, слава богу, пришло, наконец, теплое время, даже жаркие дни, хотя вечера большею частью свежие. Я в нынешнем году поздно уеду за границу, по случаю Милочкиной свадьбы, которая, вероятно, будет в октябре. Это зависит от разрешения моей Саши, которая, бедная, опять в таком положении, и я теперь каждый раз ужасно беспокоюсь за нее: она сделалась так страшно нервна, что ей очень опасны такие разделки. Сашок также ожидает первого ребенка; у меня, слава богу, внуки прибывают успешно, дал бы бог только, чтобы были здоровы.