Филип Гоулд - Когда я умру. Уроки, вынесенные с Территории Смерти

Я хотел бы кое-что добавить, ведь мы же сейчас не на семинаре. Месяца через полтора или даже раньше я уже буду мертв. Перед этим меня посетит душераздирающий страх. Это реально, это неизбежно, и я вижу, как он встает на моем пути.

В тот момент, когда вы признаете неотвратимость смерти, страх исчезает – по крайней мере, до определенного момента. Прошлой ночью у меня ухудшились показатели в анализах крови, и это не радует. Все мои анализы оказались хуже, чем я надеялся, и мне стало страшно. Я увидел, как на меня наступает будущее. Время утекает между пальцев. Судя по всему, мне уже пора ложиться в больницу, но, попав туда, я живым оттуда не выйду.

Я чувствую все, что происходит, и страх при этом – вещь абсолютно неизбежная. Его можно победить, но нельзя, как ни старайся, его отменить. Даже и не думайте, что это у вас получится. Страх всегда остается при нас.

И вот что я теперь говорю раз за разом – идите навстречу своему страху, ищите, где он прячется. Представьте себя самонаводящейся ракетой, которая идет прямо на источник страха. Такой подход действует – не всегда, но в большинстве случаев. Вам наверняка поможет, если вы будете смотреть на страх под таким углом. Чем смелее вы будете двигаться навстречу своим страхам, чем решительнее попытаетесь их себе подчинить, тем будет лучше.

Вас, наверное, удивляет моя тактика. Казалось бы, без страхов жить лучше, чем в соседстве с ними. Но что поделаешь – мы находимся в мире, где правит один грандиозный парадокс. Это смерть, которая придает насыщенность нашей жизни. Это знает каждый из тех, кто попал на Территорию Смерти. Я все время говорю об этом с людьми, пребывающими в подобной ситуации, – жизнь во всей ее полноте можно почувствовать только через смерть и через страх смерти.

Вот ключик к проблеме. Полнота жизни сознается благодаря знанию, что ты умрешь, что ты умираешь. Это особенно верно, когда смертный приговор у тебя уже на руках, как в моем случае. Ты идешь прогуляться по парку, и на тебя снисходит озарение. Я хожу в Риджентс-парк напротив нашего дома, на художественную ярмарку Frieze. Я захожу в выставочный балаган, сижу там, пью кофе, и на меня волна за волной накатывают чудесные озарения. Они приходят ко мне благодаря новому чувству уверенности, новому знанию, ощущению близкой смерти. Я еще жив, и это счастье.

Только что я говорил, что недавно пережил ужасную ночь. Трудно представить что-нибудь страшнее. Я очень, очень устал, и почти всю ночь мне было дурно. Раз десять мне пришлось ходить в туалет, и все это было просто ужасно. Гейл присутствовала при всех моих муках.

Утром она зашла меня повидать, и в этот момент я выглядел не лучшим образом. Гейл одарила меня нежной улыбкой, столь чудесной, что ее не опишешь словами. Адресованная мне нежность была чем-то таким, чего я и не смел ожидать. Это было настоящее волшебство. И я почувствовал себя в безопасности. Я наконец ощутил, что я дома и меня никто не обидит.

И я понял, что нежность, написанная у нее на лице, полностью определялась тем, что она знала: я умру, вот уже совсем скоро буду мертвым. Без этого знания о смерти не может родиться такая нежность, залогом такого чуда является именно это скорбное знание. Смерть ужасающе жестока, но она же дарит сказочную силу.

Я радуюсь своей смерти. Сейчас, без сомнения, пришло время исполнения моих желаний. Наступила самая счастливая полоса в моей жизни. Меня посещают чудесные озарения. Я нежусь в самых близких и самых теплых отношениях со всеми членами семьи. В моей судьбе это самый насыщенный этап.

Почему радость должна вдруг прекратиться в тот момент, когда вам скажут, что вы скоро умрете? Разумеется, радость никуда не денется. У смерти много граней. Да, на меня накатила печаль. Я прощаюсь с женой и дочерьми. Джорджия сказала мне: «Папа, я очень хотела бы, чтобы ты был на моей свадьбе, чтобы ты поздравил меня с рождением ребенка». Такие же слова я слышал и от Грейс.

Я хотел бы сказать дочерям, что это самое увлекательное, самое необычное путешествие в моей жизни. Жаль только, что оно уже скоро заканчивается. А как было бы здорово путешествовать вместе целую вечность! Потому что я хочу постоянно быть рядом с вами. Я знаю, что это невозможно, но как хотелось бы этого невозможного! Перед вами лежат ваши собственные пути, вы примете от меня эстафету и превратите мой путь в нечто более величественное, еще более необыкновенное.

К сожалению, с приходом смерти у человека возникает чувство незавершенности. Но в то же время смерть запускает процесс перевоплощения, перемен, позволяет пережить состояние восхищения. На моем морально-философском уровне мне трудно сказать, какие грани этого переживания должны считаться более важными. Я просто не знаю.

Зато я знаю вот что. В течение последних пяти месяцев у меня было больше моментов счастья, чем за пять последних лет. Я испытывал глубокий душевный подъем. И наконец, я примирился со всем миром.

Итак, я говорю о моментах высшего наслаждения. Великое равновесие, царящее на Территории Смерти, – это равновесие между болью и победой. А для меня, без сомнения, победа всегда была слаще боли.

Этот завершающий этап становится самым важным, самым ярким в вашей жизни благодаря открывающимся перед вами новым возможностям, способностям, благодаря исполнению ваших замыслов. Можно ли этому радоваться? Конечно, можно! Следует ли этому радоваться? Да, если можно, то почему бы нет?

Я чувствую себя хорошо снаряженным в дорогу благодаря помощи близких. Смерть – это звучит страшно. Но ведь так же страшно совсем недавно звучало слово «рак». Такой же пугающей была химиотерапия, так же страшила операция. Все это суровые и страшные вещи. Но в конце пути все они уже внутри нас, и мы умеем с ними обращаться.

Когда мне поставили роковой диагноз, я уже совершенно четко знал, что мне делать. Инстинктивно я решил поделиться своим опытом со всем миром, и мне казалось, что в этом состоит мой долг. Я был полон решимости в том или ином виде передать мои знания окружающим. Я хотел это сделать и добился своего.

В том, как обычно говорят о смерти, чувствуется некоторое недопонимание. Безусловное недопонимание, хотя не скажу, что люди черное называют белым, а белое черным.

Прояснить это недопонимание – моя цель. Я хочу изменить общие представления о смерти – точно так же, как в прежней жизни я пытался изменить царящие в обществе представления о политике. Я хочу, чтобы люди поняли, что не все услышанное ими о смерти соответствует действительности.

Жизнь – диалектический, а не линейный процесс. Двигаясь вперед, мы подчиняемся законам диалектики. Вы идете своей стезей, узнаете что-то новое и меняетесь. Теперь вы выбираете другую дорогу, на ней узнаете что-то новое и снова меняетесь. И так далее.