Сьюзен Батлер - Сталин и Рузвельт. Великое партнерство

21 июня Сталин более подробно информировал президента Рузвельта о главном наступлении русских войск, которым предстояло сковать германские дивизии, обещая: «Не позднее чем через неделю начнется второй тур летнего наступления советских войск. В этом наступлении будет принимать участие 130 дивизий, включая и бронетанковые дивизии… Надеюсь, что наше наступление окажет существенную поддержку операциям союзных войск во Франции и в Италии» [690].

Несколько дней спустя в посольстве США была показана первая кинохроника вторжения, которую смогли увидеть два советских маршала и две сотни высокопоставленных офицеров. «Интерес был огромным». 4 июля Молотов прибыл на обед в американское посольство, и это было впервые, чтобы нарком обедал в иностранном дипломатическом учреждении.

С точки зрения президента США, самым важным заявлением, которое он отправил Сталину, стало послание от 23 февраля 1944 года по поводу послевоенного международного финансового сотрудничества и «возможного» созыва финансовой конференции в рамках Объединенных Наций. Международная финансовая нестабильность стала главным результатом двух мировых войн и «Великой депрессии».

Американские планы по созданию Банка реконструкции и развития и Стабилизационного фонда Объединенных Наций начали разрабатываться уже через неделю после нападения на Перл-Харбор. Занимавший тогда должность министра финансов Моргентау попросил Гарри Декстера Уайта взять на себя эту работу и разработать планы создания международных инструментов в сфере кредитно-денежной политики. Уайт, специальный помощник Моргентау, которому предстояло стать инициатором международного договора, установил на следующий год более или менее постоянные контакты со своим британским коллегой Джоном Мейнардом Кейнсом, советником британского министерства финансов, который тогда тоже работал над проектами послевоенных организаций экономического сотрудничества, но исключительно в контексте защиты интересов Британской империи. Все они (Моргентау, Уайт и Кейнс) стремились сделать свою работу публичной и получить поддержку со стороны иностранных правительств еще весной 1943 года. Рузвельт, который никогда не спешил раскрывать карты, не выслушав аргументы своих противников (в данном случае имеются в виду изоляционисты), в данном случае остановил Моргентау, заявив ему, что «пока слишком рано… Мы еще не начали побеждать в этой войне» [691].

После утечек информации, касающейся этого проекта (из множества бесед и памятных записок, направленных заинтересованным правительствам), сохранение секретности стало в принципе невозможным. Проект Уайта в конце апреля 1943 года был направлен министрам финансов союзных правительств, с том числе правительству Советского Союза. К этому времени идея уже широко обсуждалась и получила одобрение. Журнал «Форчун» опубликовал важную статью в поддержку послевоенного международного финансового сотрудничества между странами. Громыко заверил Моргентау, что Советский Союз «коренным образом заинтересован» в принятии предложений по созданию фонда и банка. В декабре Уайт вручил два экземпляра «окончательной версии» чернового наброска договора о создании банка секретарю советского посольства Владимиру Базыкину, заметив, что аналогичный документ направлен также Британии, Китаю и Канаде. При этом Уайт намекнул советскому дипломату, что президенту будет нелегко заручиться согласием Конгресса по этому проекту. В январе 1944 года первые русские технические специалисты в сфере кредитно-денежных отношений (для работы в Международном валютном фонде необходимы были технические знания) наконец прибыли в Вашингтон.

В своем послании Сталину президент США просил его принять участие в совещании по организации послевоенного международного экономического сотрудничества. Совещание должно было состояться через месяц. Через три недели Сталин ответил согласием: «Считаю вполне рациональным создание в настоящее время аппарата Объединенных Наций для разработки этих вопросов» [692].

Сталин обладал великолепным пониманием экономических теорий. Еще в начале 1941 года на совещании советских экономистов [693]Сталин спросил их: «Что является главной целью планирования?» [694]Совещание было созвано с целью обновления официальной советской экономической теории. На этом совещании Сталин высказал свои замечания по поводу недавно вышедших из печати советских учебников, объясняющих экономическую теорию коммунистической партии. Из протоколов совещания видно, что Сталин проанализировал представленные ему официальными экономистами проекты двух научных трудов в этой сфере. Главные его замечания в адрес авторов книг коснулись необходимости выражать свои мысли ясно, просто и без преувеличений. В качестве примера Сталин сказал: «Плановая экономика не наша прихоть, она насущно необходима, иначе все рухнет. Мы разрушили такие буржуазные барометры, как рынок и торговля, помогавшие буржуазии справляться с диспропорциями», и заменили их «плановой экономикой, которая необходима нам как хлеб… Главная задача планирования – обеспечить независимость социалистической экономики. Это абсолютно самая важная задача».

В ходе этой встречи с экономистами (тема не предусматривала обсуждения процессов за пределами Советского Союза) Сталин проявил способность глубоко анализировать и обосновывать свои убеждения и, как следует из протокола, неожиданно и резко менял тему обсуждения, упомянув вдруг в положительном контексте Франклина Делано Рузвельта: «В этом кабинете я принимал Уэллса [британского писателя Герберта Уэллса], и он говорил мне, что не хочет, чтобы у власти были рабочие или капиталисты. Он хотел, чтобы государством управляли инженеры. Он говорил, что поддерживает Рузвельта, которого хорошо знает и уважает как честного человека, проявляющего заботу о рабочем классе. Рабочие отвергают идеи классового примирения с мелкой буржуазией». Затем Сталин вернулся к теме совещания и потребовал, чтобы экономисты выражали свои теории более простым и ясным языком и разъясняли взаимосвязь социализма с капитализмом, напомнив им: «Не надо забывать, что мы вышли из капиталистического общества».

Мир, который позволил бы России спокойно заняться восстановлением своей экономики, то есть период экономической стабильности, виделся Сталину достижимым, если Рузвельт останется на своем посту. Сталин подавал сигналы, что Россия должна участвовать в планировании нового устройства мира. Он не только согласился принять участие в конференции, но и пригласил посетить Советскую Россию Эрика Джонстона, самого рьяного проповедника капитализма и президента Торговой палаты США. В феврале газета «Правда» с явным одобрением цитировала Джонстона, заявившего, что американские бизнесмены хотят продавать и экспортировать товары и услуги, «а не идеологические и политические концепции». Сталин как будто поддержал Джонстона: примерно в то же время главный российский экономический журнал «Основы марксизма» [695]опубликовал статью, которая официально понизила градус осуждения капитализма, открывая тем самым дорогу к конкуренции между социалистической и капиталистической экономиками, приемлемой с идеологической точки зрения.