Максим Гуреев - Альберт Эйнштейн. Теория всего

Является ли свет волной или потоком фотонов? Является ли пучок электронов потоком элементарных частиц или волной?

Эти фундаментальные вопросы навязаны физике экспериментом. В поисках ответа на них мы должны отказаться от описания атомных явлений как явлений в пространстве и времени, мы должны еще дальше отступить от прежнего механистического воззрения. Квантовая физика формулирует законы, управляющие совокупностями, а не индивидуумами. Описываются не свойства, а вероятности, формулируются не законы, раскрывающие будущее системы, а законы, управляющие изменениями во времени вероятностей и относящиеся к большим совокупностям индивидуумов».

Таким образом, описывая вероятность, исследователь в конечном итоге предсказывает будущее, причем делает это согласно строгим математическим закономерностям. Придя к такому ошеломляющему выводу, читатель закономерно принимает ту аксиому, что мир познаваем и человеческое познание безгранично.

Сама работа над книгой, дискуссии с соавтором Леопольдом Инфельдом чрезвычайно увлекали Эйнштейна, но, как только рукопись была закончена, нобелевский лауреат тут же потерял к ней всякий интерес, он ни разу не взглянул на корректуру и не видел ни одного вышедшего экземпляра.

Леопольд вспоминал впоследствии, что он был вынужден отвечать издателям от имени Эйнштейна, чтобы не обидеть их и чтобы дело не было остановлено в своей финальной фазе.

Этическая сторона этой истории, безусловно, вызывает нарекания, но к тому, что ученый имел свое отдельное мнение на сей счет, все уже давно привыкли.

«Этическое поведение человека должно основываться на сочувствии, образовании и общественных связях. Никакой религиозной основы для этого не требуется».

Выводы, сделанные в конце книги, как мы уже заметили, раскрыли перед читателем огромные возможности, и в первую очередь, этического и духовного свойства. Механизмами сдерживания человеческих страстей и ошибок Эйнштейн назвал «сочувствие», «образование» и «общественные связи». Однако дар сочувствия дан далеко не всем, образование у всех может быть разным, а общественные связи в тридцатых годах ХХ века могли быть чреваты самыми непредсказуемыми последствиями.

И вновь что-то не складывалось в изначально идеальном уравнении, составленном великим ученым. Может быть, поэтому Эйнштейн сразу потерял всякий интерес к «Эволюции физики», по сути – своему программному произведению.

26 сентября 1939 года в Лондоне в возрасте восьмидесяти трех лет скончался Зигмунд Фрейд.

«У старика [Фрейда] был беспощадный взгляд; не было в мире такой иллюзии, которая могла бы его убаюкать – за исключением веры в его собственные идеи», – напишет впоследствии Эйнштейн.

Теперь уже невозможно сказать, что повлек бы за собой тот несостоявшийся разговор двух великих в 1930 году. Может быть, Альберт Эйнштейн сумел бы иначе взглянуть на свое «я», переговоры с которым в последние годы шли очень тяжело.

Впрочем, как известно, история не терпит сослагательного наклонения…

1 сентября 1939 года германские войска вторглись в Польшу, что автоматически повлекло за собой объявление войны Германии со стороны Англии и Франции, имевших союзнические отношения с Польшей.

В Европе началась Вторая мировая война.

Глобальная политическая афера, в которую втянулись Германия, Англия, Франция, Польша, Чехословакия, Италия, Испания и СССР, потрясла Эйнштейна. Он до последней минуты не мог поверить в то, что война с применением новейших вооружений, гигантских флотов, бронетанковых войск, штурмовой и бомбардировочной авиации, дальнобойной артиллерии стала реальностью.

«Я не хотел бы жить, если бы не моя работа <���…> хорошо, что я уже старый и не рассчитываю на продолжительное будущее», – написал Альберт Эйнштейн в эти дни.

События последних лет – кончина Эльзы Эйнштейн, чудовищный еврейский погром 9–10 ноября 1938 года в Германии, получивший название «Хрустальная ночь», начало Второй мировой войны – во многом усилили подавленное состояние ученого.

Меня «годы сделали слепым и глухим», – сообщал Эйнштейн в письме своему другу, физику-теоретику, математику, лауреату Нобелевской премии по физике 1954 года, Максу Борну.

«Жизнь – это возбуждающее и великолепное зрелище. Она мне нравится. Но если бы я узнал, что через три часа должен умереть, это не произвело бы на меня большого впечатления. Я подумал бы о том, как лучше всего использовать оставшиеся три часа. Потом бы я сложил свои бумаги и спокойно лег, чтобы умереть».

Уцелевшая после «Хрустальной ночи» витрина магазина профессиональной литературы и канцелярских товаров. Надпись на стекле: «Еврей».

В этих словах ученого в полной мере сконцентрировалось его отношение к тому, что мир, оказавшийся на пороге великой трагедии, не прислушался к голосу разума. Следовательно, нет никакого смысла возвышать свой голос, взывать к благоразумию, здравомыслию, отныне смерть является единственной возможностью «опроститься», сделаться, по словам Толстого, частицей мирового космоса, окончательно стать свободным.

«Свободный человек меньше всего думает о смерти, его мудрость в исследовании не смерти, а жизни». Эти слова Баруха Спинозы, надо полагать, стали для Эйнштейна путеводными на тот период его жизни.

Однако, как утверждал в своей статье «Партийная организация и партийная литература» человек, ум и дела которого Альберт Эйнштейн высоко ценил, «эта абсолютная свобода есть буржуазная или анархическая фраза (ибо как миросозерцание, анархизм есть вывернутая наизнанку буржуазность). Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя».

Мировое научное сообщество не могло находиться в стороне от происходящего в Европе, а если точнее – на границе Германии, Польши и Чехословакии.

Как мы уже писали, еще в начале 1930-х годов в научной среде произошел раскол на тех, кто причислял себя к так называемой «арийской физике», и тех, кто был вынужден покинуть Германию, категорически отрицая милитаристскую и антисемитскую политику Гитлера.

И вот, спустя годы, когда очные дискуссии между сторонниками Альберта Эйнштейна и Филиппа Ленарда были уже просто невозможны, на повестку дня стал вопрос о противостоянии умов на фоне разгоравшейся войны, иначе говоря, вопрос о создании конфликтующими сторонами новых видов вооружений огромной разрушительной силы.

Альберт Эйнштейн и Лео Силард.