Серафима Чеботарь - Восхитительные женщины. Неподвластные времени

Одна из серии фотографий, сделанных для суперобложки романа «Атлант расправил плечи», 1957 г.

Хотя со временем взгляды Айн Рэнд становились все более популярными, они в то же время встречали все больше противников. Набиравшее силу движение феминизма, например, поначалу провозгласившее Рэнд одной из своих икон, вскоре было вынуждено разочароваться в ней: Рэнд всегда утверждала, что мир продвигают мужчины – идеальные герои ее грез – и женщины должны ими восхищаться. «Я всегда была за интеллектуальное равенство, – говорила Рэнд, – но женщины как таковые меня не интересовали».

В 1974 году у писательницы обнаружили рак легких: после проведенной операции болезнь отступила, однако Рэнд увидела в этом первое предостережение судьбы. Она перестала ездить по стране, читать лекции, почти прекратила общаться с поклонниками – из-за того многие отвернулись от нее, предпочтя ее более активных соратников, но Айн уже было все равно. А после того, как в ноябре 1979 года скончался ее муж – верный, преданный, любящий, все понимающий Фрэнк – она почувствовала себя одинокой. Последние годы она работала над телевизионной адаптацией своего прославленного романа «Атлант расправил плечи», но так и не смогла завершить работу. Говорят, что незадолго перед смертью она задумала написать еще один роман, но никаких подробностей этого замысла она не оставила.

Айн Рэнд скончалась б марта 1982 года в своем нью-йоркском доме, где одна прожила последние тридцать лет. Согласно завещанию, все ее имущество – в том числе и идеи объективизма – отошло к Леонарду Пейкоффу. На похоронах рядом с гробом был установлен двухметровый венок в виде знака доллара – знак, который она постоянно носила на груди, символ проповедуемой ею капиталистической свободы.

Известнейшая писательница, еще при жизни завоевавшая себе место среди признанных классиков мировой литературы, женщина, которую Симона де Бовуар называла «богиней-матерью», а журналисты превозносили как самую известную и самую загадочную француженку первой половины двадцатого века, Колетт за свою немалую жизнь меняла все: от прически до профессии, от имени до социального положения, – всегда при этом оставаясь собой.

Сидони-Габриэль Колетт родилась 28 января 1873 года в бургундском местечке Сен-Совёр-ан-Пюизе, в семье отставного кадрового офицера Жюля-Жозефа Колетта и его супруги Адели-Эжени-Сидони по прозвищу Сидо. Ее первые двадцать лет прошли в солнечной провинциальной глуши, и до конца своих дней Колетт считала эти годы счастливейшей порой своей жизни. С детства юная Сидони больше всего любила читать и танцевать, так что учеба в закрытой школе для девочек далась ей на удивление легко.

Главной гордостью юной Сидони были ее дивные косы – длиной более полутора метров! Хорошенькая, на редкость грациозная девушка жила в гармонии с природой, не обращая внимания на противоположный пол, – пока не встретилась со случайно оказавшимся в их бургундской глуши знаменитым писателем и критиком, а, кроме того, денди и ловеласом Анри Готье-Вильяром, издающимся под псевдонимом Вили. Он был на четырнадцать лет старше Сидони. Ему не пришлось прикладывать много усилий, чтобы покорить ее сердце – зато сама девушка была готова на все, лишь бы удержать рядом с собой блестящего кавалера. Когда в мае 1893 года Анри повел Сидони к алтарю, она считала, что в ее жизни начинается период невозможного счастья. Анри, усиленно разыгрывавший влюбленного ради весьма неплохого приданого, превратил фамилию жены Колетт в любовное прозвище, постепенно заменившее ей имя.

Однако реальность оказалась жестока к юной провинциалке: выяснилось, что литературную славу ее блестящему супругу зарабатывают литературные негры, что он невероятно скуп и ревнив, и к тому же изменяет ей направо и налево. Получив от доброжелателей неопровержимые доказательства мужниных измен, Сидони оказалась в психиатрической клинике. Лишь примчавшиеся в Париж родители, забравшие Сидони из больницы и сделавшие ее супругу серьезное внушение, смогли спасти и ее брак, и рассудок.

Удивительно, но и теперь Колетт продолжала самозабвенно любить мужа, старательно выискивая оправдания его поведению. На море, куда ее отправили подлечить нервы и где Анри откровенно скучал, сопровождая ее, Колетт, пытаясь его развлечь, рассказывала ему о своей жизни, учебе в школе и ранней юности – и тут Анри понял, что у его жены есть определенный талант. Едва они вернулись в Париж, он засадил ее за книгу о жизни в школе для девочек. Когда «Клодина в школе» была закончена, Анри подправил стиль, добавил несколько весьма смелых пикантных сцен – и в 1900 году издал книгу под своим псевдонимом. «Клодину» ждал такой успех, что Анри запер жену в квартире, пока она не написала еще три романа – «Клодина в Париже», «Клодина замужем» и «Клодина уходит». Колетт вспоминала, что она писала лишь для того, чтобы иметь возможность выйти из комнаты, – удивительно, как этот опыт не отбил навсегда у начинающей писательницы желания писать. Романы о Клодине принесли Готье-Виллару не только огромный доход – он купил роскошный дом, выезд и еще мог тратить кучу денег на женщин, – но и славу. Именем Клодины были названы духи, торт, мороженое, фасоны блузки и шляпки, сигареты… Колетт словно не имела к этому никакого отношения – разве что любящий супруг заставлял ее позировать для открыток в школьной форме.

Габриэль-Сидони в возрасте 18 лет

Жак Эмбер. Портрет Колетт, 1896 г.

Постепенно до него стало доходить, что Клодине пора повзрослеть – а для этого надо выпустить Колетт из заключения и познакомить ее с миром, который весьма изменился за время их брака. Готье-Виллар начал выводить супругу в свет, заказывать ей самые экстравагантные туалеты у самых лучших портных – от Чарльза Ворта до богатых на фантазию безымянных мастериц, работавших для актрис и дам полусвета, разрешил брать уроки танцев и гимнастики, водил ее по премьерам и вернисажам, научил курить и видеть прелесть в легком элегантном разврате. Он же ввел ее в мир писателей, познакомив, например, с Марселем Прустом и Анатолем Франсом, причем заставлял супругу изображать перед мэтрами очаровательную дурочку. Колетт была готова на все, лишь бы сохранить любовь мужа. Светские хроники захлебывались похвалами в адрес необыкновенной красоты мадам Готье-Виллар, признанной одной из самых экстравагантных женщин Парижа, но Анри все было мало. В конце концов он заставил Колетт остричь ее знаменитые косы, приобщил к любви втроем – и в итоге бросил без гроша, в качестве отступного купив супруге крошечную квартирку в доме для бедняков. Их окончательный развод, правда, состоялся лишь в 1910 году. Много лет спустя Колетт скажет об этом: «Чтобы завоевать женщину, мужчины сочиняют чудесную ложь. Чтобы бросить женщину, мужчины сочиняют ложь глупую и несуразную…»