Екатерина Мириманова - Эмигрантка. История преодоления

Спустя несколько месяцев мне позвонили с Первого канала и попросили дать часовое интервью. Я пока не вернула себе былую физическую форму и не успела сбросить лишние килограммы, набранные за время послеоперационной депрессии, хотя и основательно занялась собой. Тем не менее я согласилась, подумав, что рассказ обо всем случившем со мной за последние годы может подарить надежду женщинам, которые уже отчаялись обрести счастье. Я решила: поделюсь своей историей, не утаивая ровным счетом ничего. Я осознавала, что после выхода программы в эфир мне, скорее всего, придется надолго исчезнуть из всех социальных сетей, чтобы избежать града критики. Но мысль о том, что обязательно найдутся люди, которые скажут мне спасибо, вдохновляла меня.

За неделю до отъезда в Москву Давид, собираясь на работу, с загадочным видом сказал:

– Сегодня вечером мы идем ужинать. Форма одежды парадная.

– Хорошо. А куда идем?

– Это сюрприз. Заберу тебя в девять на площади Монклоа.

– Какая загадочность! – рассмеялась я.

В девять вечера, как мы и договаривались, я была на месте. Давид в строгом костюме (замечу, что костюмы ему потрясающе идут) уже ждал меня. Добравшись на его машине до какого-то отеля, мы поднялись на самый верх и вышли на террасу с видом на ночной Мадрид.

Я осознавала, что после выхода программы в эфир мне, скорее всего, придется надолго исчезнуть из всех социальных сетей, чтобы избежать града критики. Но мысль о том, что обязательно найдутся люди, которые скажут мне спасибо, вдохновляла меня.

– Ух ты! – восторженно произнесла я. – Никогда здесь не была. Как же мне нравится, что ты не перестаешь меня удивлять!

Нас посадили за столик в укромном уголке (мы всегда старались выбирать именно такие, потому что меня раздражают крикливые испанцы). Давид заказал шампанское и закуски, а я смотрела на него и не могла поверить, что этот мужчина в меня влюблен. Я была без ума от него. Когда дошла очередь до десерта, Давид извинился и вышел. Вернулся он через пять минут, счастливо улыбаясь. Внезапно свет на террасе приглушили, и заиграла мелодия, под которую мы впервые признались друг другу в любви – «Thinking Out Loud» Эда Ширана. Официант вынес десерт на серебряном подносе – тирамису с горящей свечкой. Я ничего не понимала: мой день рождения давно прошел. Я вопросительно посмотрела на Давида. Он улыбнулся, встал из-за стола и неожиданно опустился на одно колено. Мое сердце бешено забилось, и я почувствовала себя героиней голливудского фильма. Официант поставил передо мной десерт, и я увидела, что свечку обрамляет кольцо из белого золота с небольшими бриллиантами. Из глаз моих брызнули слезы: всю жизнь я мечтала о таком предложении. Любимый задул свечку и взял кольцо.

– Екатерина Катилина Табаченкова, ты – та, кого я искал всю жизнь. Ты человек, которым я не перестаю восхищаться. Ты самая красивая, умная и сексуальная женщина из всех, кого я встречал. Я хочу быть с тобой. Я хочу, чтобы именно ты родила мне ребенка. Я боготворю тебя. Выходи за меня замуж!

Я закивала головой, потому что не в силах была говорить.

– Да, да, да! – наконец вырвалось из моих губ.

Давид нежно поцеловал меня и надел кольцо мне на палец, и все вокруг захлопали. Мне казалось, что я сплю. Я присмотрелась к кольцу: оно было точно таким же, как то, что досталось мне от бабушки. Я потеряла его при переезде в Мадрид пять лет назад и очень переживала из-за этого.

– Но как ты узнал? – уже потом спросила я.

– Катя помогла, – улыбнулся он; в конце концов ему удалось-таки наладить отношения с дочкой.

Свадьбу решили назначить на октябрь. Осенью я еще ни разу не выходила замуж.

В детстве я любила мечтать о несбыточном. О том, что стану дизайнером, дрессировщицей или писательницей. Но мама была против всех этих профессий. Она вообще считала, что лучшая карьера для женщины – хорошо выйти замуж и никогда больше не работать. Однако я росла слишком амбициозной, чтобы принять такую судьбу, и вопреки материнским заветам стала писательницей.

И все же не могу сказать, что мамины наставления прошли для меня даром. Нет. Потому самой главной моей детской мечтой была свадьба. И не простая, а в католической церкви: я – ослепительно красивая в строгом белом платье по фигуре – в сопровождении отца медленно ступаю по проходу под песню Дайаны Росс и Лайонела Ричи «My endless love», все смотрят на меня в восхищении, а рядом со священником стоит Он – красивый, умный и, конечно же, богатый!

И вот наконец эта мечта стала реальностью.

Я верила, что мы вместе с Давидом сможем преодолеть всё. Потому что я впервые чувствовала: я не одна.

Правда, жизнь внесла свои коррективы. Я действительно шла по церковному проходу, но сопровождал меня отчим, потому что папа умер почти двадцать лет назад; этого я никак не могла предугадать. В церкви были наши родители, брат Давида, моя тетя, несколько друзей и, конечно же, моя дочь Катя. Платье я выбрала не совсем свадебное: кремовое, строгое, по фигуре (благо она снова позволяла), чуть ниже колена. Зато я впервые отважилась надеть длинную фату. Давид стоял перед алтарем и весь светился от радости. Моя тетя по традиции плакала: она делала это на всех моих свадьбах. Его мама тоже плакала: она не могла поверить, что ее сын все-таки встретил женщину, на которой захотел жениться. Краем глаза я заметила, что и Катя утирает слезы.

Священник спросил:

– Давид, согласен ли ты взять в жены Екатерину?

– Да, согласен.

– А ты, Екатерина, согласна ли ты взять в мужья Давида?

– Да, согласна! – У меня не было в этом никаких сомнений.

– Обменяйтесь кольцами. Жених может поцеловать невесту!

Давид поцеловал меня, и я ощутила себя бесконечно счастливой.

Сказки обычно заканчиваются на этом моменте: все преграды позади, и после свадьбы молодая чета будет жить долго и счастливо. Но любой взрослый человек, и я в том числе, прекрасно понимает, что именно потом начинаются настоящие проблемы. Однако я верила, что мы вместе с Давидом сможем преодолеть все. Потому что я впервые чувствовала: я не одна. И я знала, что так теперь будет всегда. Отныне и присно и во веки веков.

Сказать, что писать эту книгу было сложно, – не сказать ничего. Выплескивать на бумагу все пережитое ужасно тяжело. Но, принимаясь за работу, я понимала, ради чего это делаю. Я написала ее не для того, чтобы вы меня пожалели, и тем более не для того, чтобы вы «поплакали вместе со мной» и купили мои следующие книги. Как вы знаете, весьма вероятно, что эта книга станет последней в моей карьере. По крайней мере я не планирую браться за перо в ближайшие годы, потому что мне с каждым разом все сложнее выворачивать душу наизнанку. А иначе – уж не знаю, к счастью или к несчастью, – ничего толкового не напишешь. Когда-то один мой знакомый сказал, что только страдая, можно создать настоящий шедевр. Я, конечно же, ни в коем случае не претендую на роль создательницы шедевров, но мне нравится писать искренне, откровенно, а это утомляет.