Юрий Сушко - Последний роман Владимира Высоцкого

…На новогоднем вечере, устроенном «по-домашнему» в Театре на Таганке, Высоцкий был непривычно тих, молчалив и мрачен. Возле его столика стоял пустой стул – обещала приехать Марина. Несколько раз он куда-то выходил звонить. Но приехать она тогда не смогла.

«Брусенцов и Сашенька лежали, чуть не касаясь друг друга щеками – койка была очень узкая. Высунув тоненькую голую руку из-под одеяла, Саша осторожно трогала лицо поручика, проводила пальцами по векам, пробовала разгладить морщинки на лбу. Теперь эти морщинки, эти светлые брови и жилочки на висках были ее, принадлежали ей.

Лежа с закрытыми глазами, Брусенцов говорил:

– Знаешь, если бы ты только сказала: «Не надо, зачем это, ты все портишь», я бы плюнул и ушел. Терпеть не могу…

– А что, все так говорят? – слабо улыбнувшись, спросила Сашенька.

Поручик не ответил.

– Н е знаю, почему я не сказала… Я же тебя люблю. И потом, мне тебя всегда жалко.

Брусенцов открыл глаза.

– Очень мило… А почему меня надо жалеть?.. Что я, нищий? Щенок на трех лапах?

Теперь промолчала Саша. Только поцеловала поручика около уха.

– Зажги свечку, – велел Брусенцов. – Я посмотрю время.

Саша зажгла огарочек, пристроенный на полке. Брусенцов глянул на часы и присвистнул:

– Мне пора…» [6]

Саввина захлопнула до дыр зачитанный сценарий, положила на столик, на минутку прикрыла глаза – и словно во сне эта сцена волшебным образом материализовалось. В полумраке каюты Володя (то есть Брусенцов!) приподнялся на локте, посмотрел на часы. И сказал с тоской: «Мне пора!» Закуривает, трогает усы…

Конечно же, это будет лучшая сцена фильма! Гениальная. Она с ним просто лежит рядышком на тесной койке в каюте на этом кораблике, и они просто разговаривают. Но между ними уже происходит НЕЧТО… Как же она, голова садовая, раньше этот эпизод просмотрела?!. Вот всегда так: ничего сперва не нравится…

Так и с этими «Двумя товарищами» получилось. Позвонил Женя Карелов, попросил сыграть какую-то роль в его фильме. Прочитала сценарий, не понравился, как всегда. Но потом… «Тогда я очень любила Марину Цветаеву, которая была еще в небытии в те годы, – вспоминала Саввина. – И вдруг у меня такая идиотская мысль мелькнула, что можно даже в маленькой этой роли сыграть женщину с судьбой Цветаевой, но без ее великого таланта поэтессы, но, может быть, с еще большим талантом человеческим…» Вот и согласилась.

А после произошла странная встреча в Театре на Таганке. «Смотрю, – рассказывала актриса, – по ступенькам поднимается невысокого роста человек, в костюмчике очень приличном, и говорит:

– Здравствуйте, Ия Сергеевна!

– Здравствуйте.

– Я так рад, что мы будем вместе сниматься!

– Да? Очень приятно, очень хорошо! – изобразила радость Саввина».

На том и расстались. А муж потом Ию спрашивает: «Ты откуда знаешь Высоцкого?» – «Так это Высоцкий?!» – «Да ладно! Конечно, Высоцкий!» Тогда она была для Высоцкого как бы «Дама с собачкой», и, по ее словам, он на нее снизу вверх смотрел – с трогательным уважением…

Съемки «Двух товарищей» начались с репетиций в павильоне «Мосфильма». Карелов остался доволен: «Перерыв!» Актеры тут же организовали чаепитие с бутербродами. Но не в буфете, а в гримерной. Заметив сиротливо притулившуюся в углу гитару, Высоцкий взял ее в руки, чуть поправил колки и запел.

«И я, – рассказывала Саввина, – впервые услышала, как он живьем поет. Первая песня «Лукоморье». А я ее не слышала до этого вообще. И совершенно обалдела – так мне это понравилось! Потом он довольно много пел… Но вот с первой этой песни я окончательно и бесповоротно влюбилась в его песни. Ну, абсолютно… Вся целиком, без остатка… И, что называется, «с открытой варежкой», сказала:

– Володя, какая прелесть! Какое чудо! А кто вам это сочиняет?

Он с недоумением посмотрел и, как говорится, в одно касание, ответил:

– Моя жена!

Группа захохотала. А Саввина смутилась, ничего не понимая. И по ее обескураженному лицу Высоцкий догадался, что она не придуривается, не притворяется, не подкалывает его… Да и ей наконец удалось соединить в одно целое некоего Высоцкого, который поет, и некоего Высоцкого, который артист, сейчас снимающийся с ней в одном фильме «Служили два товарища».

Отсмеявшись, Высоцкий спросил:

– А вы помните, Ия Сергеевна, что мы с вами уже вместе работали?.. Как это где? В «Грешнице», был такой фильм.

– Убейте меня камушком – не помню абсолютно! – вновь смутилась Ия.

– В Бужарово, в районе Истры, – попытался ей помочь Владимир. – Вспомнили?

Саввина на всякий случай кивнула.

– Ну вот!.. Я совсем тогда был без работы – без театра, кино и, соответственно, без денег… Сказал друзьям, что меня вот пригласили в «Грешницу», эпизод вроде интересный… А они мне: «Боже мой! Да там же снимается Саввина! Это же кошмар! Это такая сука! Она же тебе жизни не даст, съест просто с потрохами!» И вот я приехал на электричке, меня сразу тащат на площадку, и Филиппов, режиссер наш, говорит: «Ну-с, давайте порепетируем и снимем!» А я смотрю, стоит девочка с косой и грозно так говорит: «Что значит «в кадр», «снимем»? Человек ехал на электричке какой-то вонючей, замерз… Ну-ка, быстренько организуйте чай, бутерброды! Пусть он перекусит, отдохнет, а после этого мы будем работать!» Я же тогда чуть в обморок не упал! Меня пугали, пугали, а «сука»-то оказалась очень порядочным, симпатичным и добрым человеком…

И снова все смеялись, но тут уж вмешался Карелов: «Внимание! Работаем!»

К съемкам той сцены, которую окрестили «постельной», Высоцкий и Саввина готовились три дня. «Он немножко нервничал, – рассказывала она. – Мы в обнимку с ним ходили по мосфильмовским коридорам, и все вокруг говорили: «Ну как не разлей вода просто!»

А когда закончили смену, вся киногруппа была в восторге… Такая была сцена! Там не было никакого интима примитивного, – все было пронизано такой огромной любовью этих двух людей! Эта женщина, оставшаяся совершенно брошенная, как песчинка, без никого… И весь свет, весь мир, всё сконцентрировалось вот в этом, случайно встреченном человеке. И он это ощущал, и не зря же потом – непременно жениться, непременно обвенчаться… Сколько любви, сколько нежности у этого Брусенцова. По фильму он резкий, озлобленный, а тут был нежнейший человек, любящий…

И еще одна деталь. В группе была реквизиторша, бой-баба, видно, что-то почувствовала и смотрит:

– Ия, у меня бифштекс есть дома отличный! Может, поедем, поужинаем?

Они уже разгримировались, умываются. И Высоцкий невинно говорит:

– Ий, а может быть, действительно поедем?..

– Володь, а зачем? Сцену-то мы уже сняли!