Лидия Штерн - Как я свалила из Германии обратно в Россию

– У нас все в порядке, пап, мы тут готовимся к контрольной, – ответил Андрэ.

– А… Ну ладно… – с недоверием пробурчал отец.

После обеда Андрэ остался в своей комнате смотреть видик, а Георг предложил мне прогуляться по городу. Я согласилась. Я чувствовала, что нравлюсь Георгу, и мне он тоже интересен. Казалось бы, дружба с Андрэ должна была только укреплять наши отношения, но Георг был настроен мрачно. Во время прогулки в парке он сказал, что я – первая женщина в его жизни, которую полюбил его сын. Георг этого не понимает, да и не верит в чистоту такой любви. Я, как могла, пыталась убедить его: «Твой сын еще ребенок, он чувствует все лучше и точнее, чем взрослые, его нельзя обмануть. Так что, если ты любишь своего сына, доверяй его сердцу». Но, к сожалению, мне трудно было что-то доказать Георгу. Он настолько привык бояться всего в жизни, в том числе и отношений с женщинами, что уже не доверял никому.

Я невольно спрашивала себя: «Почему мне нужно стучаться в железную дверь, чтоб доказать взрослому мужчине, что я такая, какая есть, и что у меня нет никакой выгоды притворяться или играть. И почему вообще я должна ему что-то доказывать и тратить свою энергию на убеждения. Ради чего? Если он не способен оценить меня, значит, нечего здесь ждать чуда».

В Падерборн я вернулась уставшей от изматывающих разговоров, сомнений и рада была побыть одна и обо всем подумать. Потом Георг звонил мне еще несколько раз, но я чувствовала, что он не свободен от прошлого и не залечил свои раны. «У этих людей есть все и в то же время нет главного, – думала я, – веры в лучшее и в самого себя».

Из ста двадцати кандидатов в списке оставались единицы. Время не шло, а стремительно летело, и на дворе стоял уже конец августа. У меня было назначено очередное свидание. Один из женихов обещал приехать ко мне в город, чтобы вместе сходить на спектакль студенческого театра. Но раздался телефонный звонок, и кавалер, выразив сожаление, сказал, что он не сможет выбраться на встречу – он должен срочно навестить родителей. «Какая замечательная отговорка!» – подумала я, вычеркивая жениха из своего списка.

Чтобы как-то развеяться, я стала думать о том, с кем бы мне пойти в театр. В это время опять зазвонил телефон. Это был Генрих. Узнав об отказе клиента, он выдал новый план. Этот человек обладал дисциплиной и организованностью, как в лучшем, показательном полку царской армии, а его силе воли и находчивости мог бы позавидовать любой работник секретной разведки.

Билеты на спектакль Хоффмана «Всякий» в студенческом театре были куплены на тридцатое августа. Представление должно было состояться во дворе старинного монастыря под открытым небом, в окружении живописных пейзажей. Почти как во времена Шекспира или Гёте.

Через пару часов мне опять позвонил уникальный разведчик Флетчер и торжественным тоном заявил, что нашел подходящего спутника для похода в театр.

Генрих сказал, что знает этого человека по их прошлой совместной работе в университете. Сейчас он находится на пенсии, у него взрослые дети и не так давно умерла супруга. Мне следует ждать его звонка, чтобы договориться о встрече.

И действительно, вскоре позвонил незнакомец и, представившись бывшим сотрудником Генриха по имени Ханс, предложил составить компанию. Я отнеслась к этому спокойно, потому что очень устала. Устала от дамоклова меча завершающейся визы, от поисков нового партнера, от общения с мужчинами, которые сами не знали, чего хотели. Я желала тишины и покоя, отпуска от всех проблем и давящих страхов, от знакомств, вопросов и ответов.

Спектакль выпал на субботу. Погода стояла сухая, теплая, солнечная. Роскошный летний августовский день. Я была уже одета и наносила последние штрихи макияжа, когда позвонили снизу. Я нажала кнопку, чтобы впустить гостя. По всей видимости, лифт был занят, потому что Ханс долго не появлялся. Для своих семидесяти шести он был очень бодр, поэтому решил подниматься на восьмой этаж пешком. Неторопливо шагая и делая перерывы между этажами, Ханс столкнулся с девушкой, летящей вниз по ступенькам, и спросил, не Анна ли она. Получив отрицательный ответ, он продолжил подниматься.

Наконец он позвонил в дверь и предстал предо мной во своей красе – с широкой улыбкой и гордым видом. Обменявшись с Хансом легким приветствием и захватив сумочку, я вышла вместе с ним из квартиры. Настроение у меня было прекрасное, и чувствовала я себя очень легко. Наверное, потому, что не относилась серьезно к встрече с почтенным дядечкой весьма преклонного возраста. Я хотела просто немножко развеяться от мыслей и хлопот последних дней и посмотреть спектакль.

Весь вечер Ханс был галантнейшим кавалером, демонстрируя хорошие манеры и стараясь угодить. Он открывал передо мной дверь своей скромной машины, интересовался моим мнением, а в театре настаивал на том, чтобы я сидела (публики оказалось больше, чем стульев), сам же героически стоял. Подвезя меня домой после спектакля, Ханс договорился о следующей встрече. Он уже узнал, что я люблю природу, потому решил пригласить меня на прогулку и обед.

Неделя пролетела как миг, и за жарким летом наступила великодушно теплая бархатная осень. На дворе стоял сентябрь. Список потенциальных женихов редел не по дням, а по часам. Но оставалась еще парочка клиентов, которых надо было отработать согласно обязательной программе. Одной встречи с каждым из них было для меня более чем достаточно, чтобы принять решение.

Субботним днем, около полудня, Ханс ожидал меня возле дома. Как и при первой встрече, он был одет в лучшее, что мог выудить из своего скудного гардеробчика для особых случаев или праздничных дней. Ханс чувствовал себя помолодевшим и был похож на бодрящегося петуха с поднятым вверх клювом, подтянутым животиком и заложенными за спину руками. Он прохаживался от подъезда моего дома до своего «фиатика», демонстрируя удовольствие от внезапно озарившего его существо знакомства с девушкой.

Ну когда еще представится такая возможность пообщаться с юной, очаровательной особой! Ханс был вне себя от радости. Вот она, счастливая минута, которой наградил его Бог за страдания и потерю любимой супруги. Теперь он свободен. Да, он свободен, и это прекрасно, потому что вместо грусти и скорби в его душе теперь царило счастье. «Ах, этот господин Флетчер, ну и душка же он, какой сюрприз мне преподнес!» – думал про себя благодарный и почти опьяневший от своих фантазий Ханс.

Я вышла на порог дома. Ханс расплылся в улыбке, всем свои существом показывая, как рад этой встрече. Открыл дверцу «фиатика» и помог мне сесть в машину. Почти вприпрыжку, едва сдерживая пыл и мальчишеское волнение, сел рядом и, пристегнувшись ремнем, гордо сообщил, что мы поедем в один хороший ресторан, а потом, если я пожелаю – в близлежащий парк на прогулку. Ему с трудом удавалось скрывать свою радость. Да и надо ли было ее скрывать! Казалось, его безнадежному одиночеству пришел конец.