Лидия Штерн - Как я свалила из Германии обратно в Россию

Вечером появилась Евгения со своей подопечной – новоиспеченной женой, девушкой двадцати двух лет, разумеется, без мужа – ведь брак был лишь фикцией. Заказали по телефону еду из греческого ресторана, отметили заодно удачную сделку в загсе и приезд новенькой.

Уже ночью снова поехали – греки впереди, я и Беттина, так звали вышедшую замуж девушку, на заднем сиденье. Нас везли в Северную Вестфалию. Здесь, в самой большой немецкой земле, располагалась уйма клубов и борделей, куда греческая мафия поставляла девушек для работы.

Ехали около трех или четырех часов. Все это время Беттина рассказывала о тонкостях жизни в борделе, о своем «муже», которого впервые увидела в загсе, и еще о всяких мелочах. При всей привлекательности девушки я, как ни старалась, не могла найти следов счастья на ее лице… Наконец все прибыли в одиноко стоящий на трассе бордель, где баркипером-шефом был невысокого роста, с бегающими глазками моложавый турок.

В заведениях «красного милье», как называли отрасль, относящуюся к сексу, работала интернациональная публика. Владельцем такого заведения мог быть немец или араб, но весь персонал секс-работниц в девяностые годы состоял только из девушек родом из восточной Европы – Прибалтики, Польши, Украины и, конечно, необъятной России. Реже встречались представительницы Чехии, Венгрии и Румынии.

Девушки, приехавшие сюда за заработком, ожидали лучшей жизни, чудес, богатства, которыми, по их мнению, был переполнен золотой Запад. То, что они получали на самом деле, было поистине ужасно.

Беттина рассказывала, что на основании брака, который так пропагандировала и расхваливала секс-бизнес-фрау Евгения, она может дальше работать, а главное, легально находиться в Германии. «Да! Столько, сколько мне захочется! – добавила девушка с едва заметным блеском в глазах. – Знаешь, главное – это три года выдержать, а потом здесь можно остаться на всю жизнь». Чувствовалось, что Беттина уже считает себя привилегированной по сравнению с новенькими, теми, кто только начинает свою карьеру.

Конечно, за фиктивный брак и его организацию русско-греческая компания устанавливала свою таксу. И таксу эту надо было отрабатывать. Брали в девяностые годы ни много ни мало три с половиной тысячи марок. После введения евро эта сумма, разумеется, удвоилась.

Как выяснилось позднее, «замечательная» возможность жить на Западе на самом деле стоила еще дороже. Девушки, согласившиеся на такого рода заманчивое предложение, со временем не выдерживали давления и зависимости от сутенеров. Страдали они и от однообразной жизни, направленной на удовлетворение похоти клиентов, и от бесконечного зарабатывания денег с целью оплаты фиктивного брака. В этом беге по замкнутому кругу у них оставалось одно – забыться. Больные, разбитые, обозлившиеся на весь мир и на самих себя, многие женщины попросту спивались или садились на иглу, что делало их еще более зависимыми от русско-греческой банды и чертова круга, из которого они не могли вырваться.

Как правило, именно самым молодым, здоровым и сильным телом девушкам не хватало силы духа остановиться, посмотреть на себя другими глазами и задаться вопросом: «Как я живу? Чем занимаюсь? Зачем мне это?» Они считали, что вся жизнь у них впереди, и не думали о последствиях, о том, что этот самый легкий и быстрый бизнес затягивает, затягивает, как жуткое гнилое болото. И погружаться в его темные глубины было куда легче, чем найти в себе силы уйти из этого пульсирующего опасностями промысла.

На наркотики и алкоголь были очень добры предприимчивые греки и русская сутенерша, в прошлом сама работавшая в отрасли древнейшей профессии. Зависимые от допинга, их жертвы все сильнее укрепляли стабильность сексуального бизнеса для своих работодателей. В начале девяностых бизнес этот был относительно новым для русских и не требовал особенных знаний, умений или финансовых вложений. Поэтому для таких, как Евгения, он открывал бесконечную возможность предпринимательства и финансового процветания на дне – так же, как и для множества иностранцев, знавших только пару фраз по-немецки, не желавших учить язык и овладевать легальными специальностями. Такие ленивые, которым ничего не надо, и пополняли нишу криминала.

Накачанные бицепсы, чтобы дать в морду непослушным, отсутствие морали – этого было вполне достаточно для организованной преступности девяностых. Тем более что заграничный товар сам шел к ним в руки. Из-за железного, а теперь приоткрытого, занавеса в Германию ехали мало что видевшие в жизни девушки и молодые женщины, у которых работодатели сразу отбирали паспорта. Теперь они были не люди, а заложницы-рабыни, выполнявшие волю и условия бандитов.

Евгения любила повторять, что девушки, работающие на нее, должны быть ей благодарны. «Потому что другие работодатели не спрашивают девушек ни о чем.

Они просто сажают их на иглу. Насильно! Я же этого ни с кем не делаю!» При этом Евгения неоднозначно и как-то по-чертовски хитро улыбалась.

Секс-бизнес и девяностые годы шли неразрывно друг с другом. И распад огромного Союза кормил таких евгений и кириякосов, которым никогда не было много, а хотелось все больше и больше денег…

У сутенеров менялись машины, мобильники, мебель, квартиры, дома… Оплата происходила, как у всех криминальных. На месте. Кеш. Или, как говорят немцы, «бар».

Заведение красного милье хоть и отвечало своему названию, встречая работниц и гостей действительно красными огнями, лампами, создающими уютную и располагающую атмосферу, все же таило в себе массу неизвестного.

В тот вечер, когда привезли меня, клиентов в борделе было немного. Девушки просто сидели и думали о своем или наблюдали за происходящим. Я осмотрелась: некоторые из них были моего возраста, кое-кто постарше, были и совсем зеленые, которым, похоже, едва восемнадцать стукнуло.

Приятная музыка так и тянула к свободе танца. Я стала танцевать. К ней присоединилось несколько девушек, остальные сидели и ждали клиентов. Чем-то это место напомнило мне сцену в театре, однако, как потом выяснилось, играть на этой сцене нужно было совсем в другом жанре.

В баре царили свои неписаные правила. Как в армии. Старослужащие девицы, особенно украсившие себя статусом замужних, числились на особом счету. Они всегда были правы, даже если просто качали права. Новенькие же были никем и ничем. Я этого пока не знала. Как и не знала о том, что лучше в таком заведении сидеть и не высовываться. Молчать. Наблюдать. И пытаться просто зарабатывать деньги.

Условия жизни здесь были далеки от комфортных. Комнат было меньше, чем работающих, спальных мест не хватало. Зачастую девушкам приходилось спать вдвоем на одном брошенном на пол матраце. Эти стесненные условия даже близко не соответствовали тому, что было обещано при приеме на работу, и я решила отстаивать свои права на отдельный матрац. Я даже не предполагала, к чему это приведет…