Рина Зеленая - Разрозненные страницы

А все-таки есть удивительные слова и имена в этой книжечке…

Вот детским почерком написаны стихи Валентина Берестова. Откуда он взялся? Этого мальчика-поэта нашли в Ташкенте в сорок втором году. Нашли по его стихам, которые бродили по городу, разносимые школьниками. Отыскал этого мальчишку К.И. Чуковский. И Анна Андреевна Ахматова, и Алексей Николаевич Толстой – все сразу поняли, что его надо прибрать к рукам, чтобы он не затерялся.

Сначала Валю Берестова кормили, чтобы он стал похож на обыкновенного мальчика, а то уж очень был худой. Отец его был на фронте. Ну а дальше все остальное можно прочесть в биографии, опубликованной в его книге стихов.

И я полюбила маленького поэта за стихи, еще не зная его самого. А потом, узнав, относилась к нему как к нашему общему ребенку. Свои стихи он приносил мне (жил он тогда временно у Пешковых), как только дописывал. Такие, например:

Это был холодный апрель сорок четвертого года. Мне кажется, невозможно выразить более точно ощущения того времени. Так его не смог описать никто.

Валентин приходил к нам всегда, и я делила все между ним и нашими детьми, водила своих детей и его в кино и театры. Союз писателей принял горячее участие в судьбе юного поэта.

Однажды в моем альбоме появились такие строки:

Кто-то из ленинградских друзей привел ко мне домой поэта Н. Олейникова. Я была знакома с ним еще в Ленинграде. Он читал свои стихи охотно и писал немедленно, если его просили. Мне в мой альбомчик он написал несколько стихотворений, а из написанного не мне помню шутливые стихи Н. Олейникова Евгению Шварцу:

У Самуила Яковлевича Маршака я много раз сидела в кабинете, в удобном кожаном кресле, и слушала его стихи, которые он читал для меня. В один из таких дней в моем альбоме появился экспромт:

Хваленой Рине Зеленой!

Устрой всемирные смотрины

И созови весь женский пол,

Но я уверен: лучше Рины

Ты никого бы не нашел!

Когда Михалков женился на Наталье Кончаловской, мы какое-то время с ними не встречались, а я не была знакома с Натальей Петровной. Но потом мы подружились с ней. Увидев эту книжечку, она немедленно написала:

Отныне, Рина, я готова

Делить с тобою Михалкова.

На этой же страничке кто-то приписал:

Я благодарен был бы бесконечно,

Когда б вы мне сумели разъяснить:

Его вы собираетесь делить

Продольно или поперечно?

Еще в альбоме есть строчки С. Михалкова:

Лежу больной, покрыт периной,

И жду в жару свиданья с Риной.

Это увидел С. Кирсанов. Он приходил к нам часто, просто из любви. Он очень любил и ценил К.Т.Т., и меня заодно. В книжечку эту он заглядывал иногда, а увидев подпись Михалкова, взял альбом, ушел в угол, сел за столик и долго писал. Потом прочел мне вслух:

Дабы не повторять перину

И не чесать в раздумье грив,

Всем тем, кто ищет рифм на Рину,

Вот полный список Рино-рифм:

Рина, ландрина, розмарина,

Аспирина, гардемарина,

Рину, спину, глину,

Двину, кину, пелерину,

Отрину, калину, тамбурину,

Рине, иней, синий, ныне,

Рины, смотрины, витрины,

Риной, тиной, субмариной.

Приложение:

Ринка, крынка, ринга,

Ринок, у ног, венок,

Рина Васильевна, обессилена,

Рина Зеленая, из лона я, разозленная,

Риночек, дочек, ночек, кочек.

Получилось так, что Е. Шварц, который был другом К.Т.Т. и моим другом, стал потом нашим другом общим. И мы любили его, и ценили его, и берегли его. А он был очень болен давно, и его руки, которыми он писал добрые и умные вещи, дрожали все сильнее и сильнее.

Как-то раз Е. Шварц увидел на столе мой альбом. Долго его разглядывал, читал, улыбался. Потом достал свое перо и сказал:

– Не мешайте мне, – сел за стол и стал работать. А когда закончил, прочитал нам всем вслух:

«Бедный зритель»

(трагедия)

Жена.Почему так поздно?

Муж (вбегая) . Ах, она была так прекрасна! (Жена стреляет в него из револьвера.)

Муж.Нет, ты не поняла меня. Я был на концерте Рины Зеленой, которая была так хороша! (Задыхается.)

Жена.Прости мне мою грубую ошибку! (Плачет.)

Муж.То-то! (Умирает.)

На одной страничке альбома несколько строчек французской песенки. Их написал Морис Торез. Мы были в гостях у Толстых. После обеда я рассказывала ему и его жене (по просьбе Алексея Николаевича) о детях: маленькие стихи, французские и михалковские. А после этого Морис Торез пел. Такой большой, с простым, грубым лицом, он пел так нежно, музыкально песенки для крошек-малюток. Очаровательная мелодия с припевом вроде «ладушки-ладушки, ай-люли-лю-ли». Жена его подпевала. Потом М. МТорез записал эту песенку в мою книжечку.

Когда я отдала свой альбом Василию Ивановичу Качалову (это было на концерте), я полагала, что он просто даст мне свой автограф, но он положил альбомчик в карман. Спустя какое-то время я получила его обратно и была смущена тем, что мой дорогой Василий Иванович потратил на меня столько времени, вписывая на крошечные странички такое длинное стихотворение:

Прелестен твой альбомчик, Рина!

Как ты сама, он мал, но мил.

Букет имен! Ты посмотри на

Любой листок. Будь стар и хил,

Как академик Комаров,

Иль вечно юн, как Михалков, —

Все пишут здесь, что ты прелестна.

Не возгордись! Все это лестно,

Но сохраняй серьезность, – вот то,

Чем ты пленила Шмидта Отто.

И академик, и герой,

И мореплаватель, и летчик,

И музыкант, и переводчик —

Поклонников твоих здесь рой…

Какая смесь одежд и лиц,

Племен, наречий, состояний!

Из хат, из келий, из темниц

Сошлися все здесь для признанья:

Пора стать Риночке Зеленой

Народной, а не заслужённой!

Но совесть моя довольно быстро успокоилась, потому что я знала, как Василий Иванович был невероятно добр и внимателен ко всем. Как-то раз, например, он, подъезжая к своей даче на машине, встретил старого дачного сторожа. Василий Иванович распахнул дверцу машины и, посадив старика вместе с его метлой и лопатой, въехал в ворота.