Карл Чинн - «Острые козырьки»: как это было. Билли Кимбер, «Бирмингемская банда» и ипподромные войны 1920-х

Редкий снимок ряда членов различных ипподромных банд предоставил Брайан Макдональд, который использовал его в своей книге «Банды Лондона». Он сделан в районе Хаммерсмит-Бродвей в начале 1919 года, незадолго до того как между бандами разразилась война. В шарабане (слева направо): букмекер Клод Фрейзер; Джордж Хетфилд; Джо Сабини; неизвестный; неизвестный; Джон Гилберт; Гарри Сабини; Эл Скасини; Билли Кимбер и отец Брайана Макдональда Берт Макдональд.

На переднем плане: водитель шарабана; неизвестный; вероятно, Джордж «Брамми» Сейдж; Вэл Макдональд; Билли Эндельсон; Джим Макдональд; Том Макдональд; Энрико «Гарри» Кортеси; неизвестный; неизвестный; Билли Бэнкс; Джордж Кортеси; Берт Бэнкс; Уэг Макдональд; Дерби Сабини и помощник водителя.

В январе 1935 года в «Сандей Меркьюри» была опубликована статья Фэйрфакс-Блейкборо, в которой приводились слова некоего бывшего детектива о том, что, когда тот начинал служить в полиции, руководство скачек всегда привлекало к работе на ипподромах одних и тех же полицейских. Это объяснялось тем, что «им нужно было знать всех членов “Бирмингемской банды”, а также “парней” из Лондона, Лидса и других городов». Бывший полицейский даже признался, что его коллега входил в число этих полицейских и в первый день работы один из «бывалых» по приказу старшего инспектора провел ему экскурсию по ипподрому в Донкастере.

Новичку сказали: «Ты же понимаешь, мы в накладе не остаемся». Он ответил, что у него мало опыта в подобных делах, и выразил готовность подчиняться приказам. Так как ответ был верным, его снова привели к инспектору, сказав, что «все будет в порядке». По завершении четырехдневных скачек молодому полицейскому вручили его долю, которая составила 50 фунтов, и это «явно были взятки от тех, кто платил за осуществление политики невмешательства, ведь одному только ему предназначалось 50 фунтов». Раз юный констебль получал такую огромную сумму, «сколько же получали старшие по званию, чтобы закрывать глаза на делишки банды? Насколько я знаю, один из работавших на ипподромах детективов умер, сколотив состояние в 22 000 фунтов».

Ключевой фигурой в организации эффективного крышевания был Билли Кимбер, который также обладал определенным контролем над карманниками, ворами и прочими жуликами, наводнявшими ипподромы. Он вел преступную жизнь уже как минимум двадцать лет, начав еще в небольшой шайке бирмингемских воров и карманников, которые орудовали на спортивных мероприятиях. В городе было несколько таких шаек, и Кимбер в итоге смог объединить их и составить из них грозную ударную силу, которую стали называть «Бирмингемской бандой». Главарь столь жуткой банды и сам должен был быть суровым человеком. И Кимбер был очень суров.

Высокий, крепко сбитый, сильный – покойный Денни Грин, который был весьма уважаемым букмекером, вспоминал его как «игрока и бесстрашного бойца, который дрался исключительно на кулаках и не пускал в ход ножи». Денни рассказывал, что однажды во время Первой мировой войны Кимбер шел в Дублине по мосту через реку Лиффи, как вдруг на него напали несколько мужчин. Он справился с ними в одиночку.

Но Кимбер был не просто суров. Другие члены «Бирмингемской банды» славились жестокими и кровавыми преступлениями, но именно Кимбер стал ее главарем, хотя группировку и нельзя было назвать стабильной. Должно быть, он добился такого положения не только благодаря физической силе, но и благодаря своим организационным навыкам и силе собственной личности.

Главный инспектор Скотланд-Ярда в отставке Том Дивалл, которого руководство ипподромов нанимало для поддержания порядка на многих скачках, называл Кимбера харизматичным человеком. В 1919 году Дивалл отвечал за один из рингов зрителей в Донкастере. Народу было много, и в какой-то момент возник опасный спор из-за сомнительной ставки. Сотрудники ипподрома и полиция потеряли контроль над ситуацией, «послышались ругательства и ужасные угрозы в адрес игроков и букмекеров». Дивалл испугался, что вот-вот начнется «жуткая драка», но тут «появился Билли Кимбер собственной персоной, а с ним и его сообщники, и вскоре столкновение сошло на нет».

Дивалл не сомневался, что Кимбер был «одним из лучших». Бирмингемца уважали и некоторые лондонские букмекеры, хотя он и зарабатывал, оказывая им «услуги» и предоставляя крышу. Один из ведущих букмекеров юга Эли Харрис называл Кимбера «весьма уважаемым парнем».

Несмотря на то что Билли впоследствии назвал себя букмекером из Бордсли, на самом деле он им не являлся. Вместо этого Кимбер контролировал на каждых скачках пять-шесть самых заметных палаток, куда стекалась основная масса ставок. Он либо ставил туда своих приближенных, либо требовал с букмекеров возврата «пятидесяти пенсов с фунта», то есть пятидесяти процентов выручки.

Но этим мошенничество не ограничивалось, ведь Кимберу, Макдональду и Сейджу нужно было зарабатывать крупные суммы не только для себя, но и для своих людей. Как подчеркнул Сэм Делл, «чтобы считаться успешными гангстерами, им нужно было всегда иметь приток денег, чтобы платить своим подчиненным. Чтобы команда не разваливалась на части, денег должно было быть много. Как только команда начинала трещать по швам, банде приходил конец».

Кимбер доставал деньги и не давал команде распасться с помощью одного из ключевых членов «Бирмингемской банды» – Эндрю Тауи. Возможно, вместе с Эндрю работал и его брат, так как другой лондонский букмекер, Лу Прайс, утверждал, что Джек Тауи входил в «Бирмингемскую банду». Так или иначе, личность Эндрю Тауи вызывает много вопросов.

Как и Кимбер, он переехал на юг, чтобы жить ближе к ипподромам, и поселился в Кингстоне. Известный столичный организатор скачек Чарльз Мэски называл Тауи «хорошим парнем», а Сэм Делл утверждал, что Эндрю был «очень уважаемым человеком, как и сам Кимбер». Тауи был «невероятно азартен. В те годы он ставил на лошадь по 500 фунтов. Я прямо вижу, как он сидит на табурете, выслушивает информацию о коэффициентах и отправляет подручных делать ставку. Но именно его слушались все бирмингемцы. Его и, конечно, Билли Кимбера».

Похоже, семья Тауи происходила из Ноттингема, но поселилась в Бирмингеме, когда он был маленьким. Как бы то ни было, Эндрю либо придумал, либо подсмотрел где-то идею продавать на каждых скачках карточки с точками и тире. На таких карточках каждая лошадь обозначалась последовательностью символов, которые сообщали букмекерам информацию о ее форме и шансах на победу в забеге. Строго говоря, такая «услуга» не открывала букмекеру ничего нового и использовалась только как способ получения денег.