Юрий Ценципер - Я люблю, и мне некогда! Истории из семейного архива

Мамино письмо:

Дорогие, в первый раз в нашей жизни я в дни ваших рождений не с вами, это печально немного.

Поздравляю тебя, Володик, и тебя, Мишенька, желаю вам быть здоровыми и счастливыми, это очень трафаретно, но ничего другого придумать не могу.

…Вечером вернулись из очень интересной поездки. Как я вам уже писала, были в Торуни, Гданьске, Оливе, Гдыне и Мальборне. Это такое потрясающее Средневековье, это нужно увидеть обязательно, чтоб понять. Молодцы поляки, как они все восстановили, как собирают по всему свету свои богатства, какие колоссальнейшие работы по восстановлению и реставрации ведут, деньги дает государство, и очень много жертвует народ.

В Оливе слушали замечательный концерт в костеле на органе – Бах, Шуберт. “Аве Мария” – ох, до чего здорово!

А когда мы подъехали к замку Мальборн, я так волновалась, что дрожала вся. Все, что читала о Средневековье, от “Айвенго” Вальтера Скотта до Сенкевича и учебников по Средним векам, вспомнила и представила и крестоносцев, и рыцарские турниры и т. д.

После приезда домой мама получила письмо от другой польской знакомой – Мари:

4/xi – 66

Милая, родная Асенька! Разрешаю себе так обращаться к Тебе, потому что Твое письмо еще раз убедило меня, что Ты лучишься каким-то внутренним теплом и согреваешь близких людей – и даже не очень еще близких…

Рядом с этими искренними словами какой нелепостью кажутся казенные бумаги, писанные “под копирку”. Ведь для поездок к друзьям мама должна была получать официальные характеристики:

А. Л. Ужет исключительно ответственно относилась к работе, давала учащимся прочные и глубокие знания.

А. Л. Ужет отличают такие качества, как честность, принципиальность, прямота. Она никогда не мирится с тем, что мешает работе.

Т. Ужет морально устойчивый, политически грамотный коммунист…

Характеристика дана для поездки в ГДР по приглашению.

В ГДР мама едет в августе 1967 года по приглашению Берты и Лоры. Это ее вторая зарубежная поездка.

Дрезден 26/viii – 67 год.

Дорогие! Чувствую я себя хорошо. Вчера ездили в Потсдам – там дворцы Гогенцоллеров и Цецилиенхоф, где подписали знаменитое соглашение. Была в покоях Сталина, воспользовалась его уборной. Сегодня приехали в Дрезден, сейчас вышли из знаменитых Мейсенских фарфоровых мануфактур.

На другой день мама в Варшаве:

3 сентября

Мои дорогие! Сегодня утром я приехала в милую моему сердцу Варшаву. Вчера, Юра, был день твоего рождения – хотела, родной, позвонить – поздравить, но не вышло, нужно было на поезд ехать.

Настроение у меня здесь будет хорошее, самочувствие тоже, чего в Берлине не было, там скучно было.

Видно, насколько маме ближе были Польша и люди в ней, чем Германия и “правоверные”, хоть и очень хорошие, знакомые.

Отца – Михаила Борисовича – многие называли просто М. Б.

М. Б. в эти годы (60–70-е) – известный, маститый, почитаемый директор. Механизм школьной жизни налажен, и он может все больше времени отдавать журналистике. Его многочисленные статьи печатались в “Правде” и “Известиях”, “Комсомольской правде” и “Вечерней Москве”, “Учительской газете”, “Литературной газете”, в журналах “Советская женщина” и “Советский экран”, “Народное образование” и “Воспитание школьников”, “Смена” и “Ровесник”.

Им написаны с десяток книг о детях, о школе, о сложностях учительского труда:

Удивительная все-таки должность – директор школы. Уже будучи известным писателем, Толстой становится во главе им же созданной небольшой Яснополянской школы – ее, по нынешней терминологии, директором. А век спустя знаменитой школой в Павлыше многие годы руководит Сухомлинский – выдающийся советский ученый, автор замечательных книг. Толстой признавался, как “страшно” ему (Толстому!) на этом поприще. Сухомлинский писал о том же: “дьявольски трудно”.

Авторитет отца как журналиста был высок – в редакции “Правды” ему даже выделили отдельный кабинет на время подготовки очередной школьной реформы.

Кроме статей по вопросам педагогики, он написал немало рецензий на фильмы о школе. Тема школы была в это время очень важна для советского кино: говорить о многих общественных проблемах прямо было нельзя и лишь на школьном материале удавалось поднимать самые острые вопросы. Таким сюжетам отдали дань Райзман, Митта, Авербах, Ростоцкий, Асанова и другие режиссеры этого времени. Особенно восторженную рецензию отец написал на картину Станислава Ростоцкого “Доживем до понедельника” – образ учителя истории Мельникова во многом воплощал то, о чем мечтал он сам.

В 1967 году отец и Юра отдыхали в доме отдыха между Марфино и Пестовским водохранилищем. Гуляя, они наткнулись на деревню Румянцево, расположенную на берегу. Это был, по-видимому, знак судьбы – забыть это место отец не мог.

С тех пор в течение тридцати лет он каждый год снимал комнату с верандой у одних и тех же хозяев. Дом стоял у самой воды, терраса была украшена военно-морскими флагами, подаренными моряками крейсера “Александр Невский”. Отец купил себе байдарку.

Это место полюбила вся семья. Осенью 1969 года там жил Юра, заканчивая диссертацию. Но все-таки это был дом отца, его тихая обитель.

Отец всегда испытывал уважение к науке. Вопросы физики, астрономии, изучения космоса волновали его и с научной, и с философской стороны.

Вот такое эмоциональное письмо он прислал однажды из Румянцева:

24 июля 1969 год, 22 ч. 15 мин. Дер. Румянцево на канале.

Позади эти удивительные дни: 16–24 июля. Люди впервые на Луне. Сегодня в 19 ч. 50 мин. они приземлились в Тихом океане. Я только что смотрел это по телевидению.

Сидят в воде… Их подымает вертолет и доставляет на палубу военного корабля. В 19 ч. 50 мин. я был в поле… А в момент прилунения 20 июля в 23 ч. 10 мин. мы сидели на берегу у костра и выпили за каждого “Алжирского”.

И еще. Я смотрел и смотрел эти дни на Луну (она росла от крохотного серпика до своей ровной половинки) и думал: “Чудо! Это ведь ни с чем не сравнишь”.

В 1969 году, после двадцати семи лет проживания в “директорских квартирах”, он наконец получил трехкомнатную квартиру с окнами на три стороны на десятом этаже кирпичного дома, с большой лоджией, выходящей на Измайловский парк.

У отца была своя комната, которую он очень любил: рабочий стол, стеллаж во всю стену со множеством книг, с подшивкой газеты “Правда” за всю войну и встроенным аквариумом.

Сбоку – репродукция “Портрета актрисы Сомари” Ренуара. Рядом с тахтой – радиоприемник с проигрывателем и пластинками. Над тахтой – морской пейзаж работы дербышкинского ученика, художника Гены Брусенцева, который жил в Севастополе.

Вскоре была сделана еще одна важная покупка – пишущая машинка “Эрика”. До этого статьи и заметки отец писал от руки. С годами его зрение ухудшилось, а почерк сильно испортился. В течение долгих лет Юра по многу раз переписывал отцовские черновики более понятным почерком. Машинка полностью меняла дело, но сначала ее надо было освоить.