Игорь Оболенский - Близкие люди. Мемуары великих на фоне семьи. Горький, Вертинский, Миронов и другие

Это вот ее все время бесило, когда люди — она видела — шепчутся: «Смотри, смотри, там эта…».

Это же ужасно. Алла считает, что Светлана большую ошибку сделала. А я считаю, что никакой ошибки не было.

Светлана прожила свою жизнь так, как считала нужным. Это был ее выбор…

Не зря Светлана и Марфа были лучшими подругами, много у них общего. Марфа Максимовна тоже всегда руководствуется собственным выбором и, кажется, живет так, как считает нужным. В загородной квартире она сама себе хозяйка. Сын живет в Киеве, одна дочь — в Финляндии, вторая — в Москве. Конечно, они и общаются, и видятся.

В жизни Марфы Пешковой было столько событий и встреч, что впору браться за перо. Но Марфа Максимовна говорит, что она читатель, а не писатель. Опять-таки — ее выбор.

Но рассказывать Пешкова любит. Попав в плен ее воспоминаний, я не раз ловил себя на мысли, что за окном совсем другое время, а потом опаздывал на последний автобус, отправлявшийся в Москву.

Этим летом мне удалось уговорить Марфу Максимовну сняться в документальном фильме и рассказать о своей свекрови, жене всемогущего Берии, и о дружбе со Светланой, дочерью всесильного Сталина. Но вот что удивительно — во всех этих историях сама внучка Горького вовсе не предстает лишь как свидетельница облаченных властью персонажей истории, с которыми ее свела судьба. Она — вполне себе достойный соучастник событий, о которых знает не понаслышке.

ИЗ ДОСЬЕ:

«Поэт Борис Пастернак всему миру известен прежде всего как автор романа «Доктор Живаго», за который, как считается, он получил Нобелевскую премию, укравшую у него добрый десяток лет жизни. Спустя шесть лет после смерти он стал и обладателем премии «Оскар» за сценарий к фильму «Доктор Живаго». Непосредственно с режиссером работал Роберт Болт, но имя Пастернака тоже было заявлено в номинации и тоже прозвучало со сцены во время церемонии награждения. Скончался в 1960 году в Переделкино в возрасте 70 лет.

Зинаида Николаевна Пастернак, урожденная Еремеева. Первым браком была замужем за великим музыкантом Генрихом Нейгаузом. В этой семье родилось двое сыновей. В 1932 году Зинаида Нейгауз стала Зинаидой Пастернак. Через шесть лет на свет появился сын Леонид. Ушла из жизни в 1966 году в возрасте 69 лет.

Марина Нейгауз — внучка Генриха Нейгауза и Зинаиды Пастернак».

Никогда не думал, что стану писать биографию второй жены гениального Пастернака. Но удивительное знакомство, случившееся со мной в Грузии, побудило меня задуматься об этом. Несколько лет назад я оказался в столице этой благословенной страны.

Неподалеку от Тбилиси есть поселок, называется Цхнети. И там, как мне рассказали, живет внучка великого пианиста и профессора Московской консерватории Генриха Нейгауза и Зинаиды Николаевны Пастернак (вторым браком бабушка моей собеседницы была замужем за поэтом). Ну а в Грузии как: все знакомы, и если не родственники, то, по меньшей мере, соседи или друзья соседей. А потому встреча с Мариной Нейгауз была, что называется, уже делом пары телефонных звонков.

Мы очень душевно провели время. Как оказалось, Марина Станиславовна видела мои телевизионные программы, читала книги. А потому, не могу себя простить, во время нашей беседы я непозволительно много говорил сам. Хозяйка дома задавала вопросы, и я отвечал. Вместо того, чтобы самому только слушать внучку Нейгауза.

Но мы успели поговорить и о семье Марины Станиславовны. Она — дочь младшего сына Генриха Густавовича и Зинаиды Николаевны.

— Судьба папы была непростой. Зинаида Николаевна, выходя замуж за Пастернака, взяла с собой в новую семью только одного сына, Адика. А Станислава оставила с первым мужем, папа очень страдал.

Когда Зинаида Николаевна из Грузии, где находилась в поездке с Пастернаком, писала Асмусу, то иногда забывала передать папе какие-то слова. А он все время спрашивал — есть ли что-то в письме для Лялика, так его называли дома. И жена Асмуса, видя его глаза, сама что-то придумывала.

Почему так происходило? Не знаю. Видимо, так Зинаида Николаевна была переполнена впечатлениями, пребывая вместе с Пастернаком. Нет, она, конечно, беспокоилась о сыне, но и такое случалось. А папа хотел, конечно, большего внимания.

У него со старшим братом, с Адиком, была разница в полтора года. Адик был по характеру легче. А папа — замкнутый, немногословный. Ну и комплекс из-за того, что мать оставила его, не взяла в новую семью, тоже присутствовал.

Всегда был в себе, молчаливый, только когда выпивал — открывался, становился таким прекрасным. Когда вырос, стал пианистом, поклонницы появились. По натуре он походил на Зинаиду Николаевну, она тоже не была особенно разговорчива. Она производила впечатление, но, скорее, своим молчанием.

Зинаида Николаевна была резким человеком, всегда в лицо говорила, что думала. Я была маленькой, но очень хорошо ее помню. Я ведь месяцами жила в Переделкино. Моя бабушка по маме тоже была Зина — Зинаида Михайловна. Так я называла Зинаиду Николаевну — Зиниколавна, а эту — Зимихална. И очень боялась Зиниколавну.

Ну вот, например, что вспоминается. Я, совсем маленькая, находилась в Переделкино. Мы сидели за столом, обедали, и я, видимо, начала чавкать. Зинаида Николаевна резко сказала: «Не чавкай!». А Борис Леонидович, он сострадательный был, таким жалеющим взглядом на меня посмотрел. Тут Зинаида Николаевна снова очень строго говорит мне: «Не чавкай!». А я всегда была впечатлительным ребенком. У меня уже слезы на глазах, я вся сжалась. И Борис Леонидович решил за меня заступиться: «Зина, Мариша не знает, что надо просто рот закрыть, чтобы не чавкать». И мне так легко стало…

Зиниколавна была хорошей хозяйкой. Когда они приглашали гостей, в Переделкино устраивалось пиршество, и не только кулинарное. Мы, дети, тихо сидели за столом, папа тоже молчал. Но я внимательно слушала великих друзей дома, это и было мое воспитание. В конце обеда Зинаида Николаевна милостиво говорила: «Мариша, ну теперь ты вытрешь со стола, будешь у нас хорошей хозяйкой».

Помню те обеды. В столовой стоял длинный стол, во главе всегда сидела Зинаида Николаевна, по правую руку от нее — Борис Леонидович, по левую — их сын Леня, потом папа. Затем уже гости.

С Генрихом Густавовичем они общались, он приезжал в Переделкино до конца своей жизни. Оказывается, за несколько дней до того, как он был должен приехать, с Зинаидой Николаевной начинало твориться что-то неописуемое. Даже домработница говорила: «Ну вот, ейный приезжает». Зиниколавна нервничала, убирала квартиру, приводила себя в порядок, накручивала бигуди.