Олег Хлевнюк - Сталин. Жизнь одного вождя

2 декабря Круглов снова докладывал Сталину – ситуация существенно не изменилась. Столкнувшись с дефицитом товаров, люди начали скупать все подряд. Дошла очередь до музыкальных инструментов и патефонов. В одном из магазинов 30 ноября и 1 декабря были проданы все имеющиеся в наличии 11 пианино, хотя ранее один инструмент удавалось реализовать в течение двух месяцев. Отсутствие промышленных товаров вызвало повышение спроса в коммерческих магазинах на продовольствие, пригодное для длительного хранения (копченая колбаса, консервы, конфеты, чай, сахар). В связи с этим 30 ноября эти продукты также были изъяты из продажи. Резко выросло посещение ресторанов, где «отдельные лица в пьяном виде вынимали из карманов пачки денег и выкрикивали: «Вот сколько бумаги»». Информация об ажиотажном спросе на товары приходила и из других регионов [809]. Если Сталин читал подобные сообщения, а вероятность этого достаточно велика, то его знания о жизни и логике экономического поведения простого советского человека, несомненно, расширились.

Показательно, что власти не пытались остановить предреформенную горячку репрессивными методами. С начала декабря обозначилась невыгодная государству обратная тенденция притока вкладов в сберкассы и массовое дробление вкладов на более мелкие суммы [810]. Но власти даже тогда не приняли никаких ограничительных мер. Судя по всему, Сталин вполне осознавал степень непопулярности реформы и не хотел усугублять ее дополнительными раздражающими факторами.

15 декабря все закончилось. Началась рутинная операция обмена денег и переоценки вкладов. В течение восьми дней, с 16 по 23 декабря 1947 г., Сталин принимал в своем кабинете посетителей 5 раз, и каждый раз в их числе был Зверев. Визиты Зверева 16 и 17 декабря, т. е. в первые дни реформы, продолжались по два часа [811]. 3 января 1948 г. Зверев направил Сталину доклад об итогах денежной реформы. В записке фиксировались ее результаты – успешные для государства и неутешительные для населения. Если на 1 декабря 1947 г. на руках у населения находилось 59 млрд руб., то в результате ажиотажных закупок и денежной реформы осталось 4 млрд. Вклады в сберкассах в результате обмена уменьшились с 18,6 млрд старых руб. до 15 млрд новых [812]. Совсем иными были пропорции снижения цен в связи с отменой карточной системы. Хлеб подешевел на 20 %, а мясо только на 12 %. Некоторые же товары даже заметно подорожали. Например, шерстяные ткани – на 27 %, а одежда – на 11 %. В целом индекс государственных розничных цен после реформы составлял 83 % по отношению к дореформенным ценам [813]. Получив вместо десяти старых рублей один новый и отправившись с ним в магазин, можно было купить товаров в восемь раз меньше, чем прежде. Львиную долю сбережений населения государство изъяло безвозмездно.

В какой-то мере смягчить силу этого удара должен был «витринный эффект», связанный с отменой карточек и свободной продажей ранее дефицитных товаров. Однако низкий уровень сельского хозяйства и промышленного производства товаров широкого потребления, а также неповоротливость государственной торговли не позволяли удовлетворить платежеспособный спрос – даже урезанный реформой. Специальные меры, как обычно, были приняты только в отношении крупных городских центров – прежде всего Москвы и Ленинграда, куда заранее завезли значительные запасы продовольствия и промышленных товаров. Но даже там устанавливались предельные нормы отпуска товаров в одни руки: хлеба – 2 кг, мяса и мясопродуктов – 1 кг, колбас – 0,5 кг, молока – 1 литр, обуви – 1 пара, носков – 2 пары, мыла – 1 кусок, спичек – 2 коробки и т. д. [814]Вне столиц и некоторых крупных городов отмена карточек привела к перебоям в снабжении. Уже через несколько недель в Москву посыпались жалобы об отсутствии товаров в магазинах, о фактическом сохранении нормированного распределения и организации закрытых торговых точек для местных чиновников. Из Белгорода поступил такой сигнал: «Сегодня шестой день подряд моя жена стояла в очереди за хлебом с 2 часов ночи и до 10 часов утра, но, увы, все шесть дней она приходила без хлеба». В огромных очередях с тоской вспоминали о карточках [815].

Лишившись сбережений, люди остались с высокими ценами и пустыми магазинами. Однако этот удар в разной степени затронул разные категории населения. В меньшей степени от реформы пострадали жители крупных городов, особенно высокооплачиваемые и состоятельные. До реформы им было гораздо проще превратить старые деньги в товары. После реформы они смогли воспользоваться относительной доступностью товаров и заметным падением цен на городских рынках. Это падение отражало резкое ухудшение положения крестьян, привозивших на рынки продукцию своих подсобных хозяйств. Лишившись сбережений, не получая денег за свой труд в колхозах, задавленные налогами, они остро нуждались в наличных средствах. Некоторое снижение цен в государственной торговле тянуло вниз цены на рынках, что еще больше ограничивало доходы крестьян. Именно крестьянское большинство в очередной раз стало главной жертвой государственной политики.

Несмотря на заявления правительства, зажиточные категории советского населения сохранили свои преимущества. Дельцы теневой экономики, служащие торговли и коррумпированные чиновники заранее переводили свои денежные накопления в товары и предметы роскоши с тем, чтобы с выгодой перепродать их после завершения реформы. В московском районе Тушино два директора магазинов (оба коммунисты) образовали своеобразную торговую компанию. На собственные средства они скупили многие сотни пар обуви, костюмов, тканей и т. д., складировали эти товары в магазинах, которыми управляли, а после реформы начали постепенно сбывать их на рынке через посредников, а также через свои магазины. Некоторое представление о масштабах подобных операций дают следующие цифры. Около 3 тыс. работников торговли были арестованы в последние две недели декабря 1947 г., из них 1100 директоров магазинов и около 900 членов партии. Примерно такие же показатели фиксировались затем каждые две недели на протяжении января и февраля [816]. И это была только вершина огромного айсберга.

Еще более широкое распространение получило внесение денег в сберкассу задним числом, после объявления реформы. При этом во многих случаях вкладчики дробили свои взносы на мелкие суммы до 3 тыс. для того, чтобы получить стопроцентный выигрыш. Истинный масштаб таких операций неизвестен. Однако, как свидетельствуют документы, они захватили все регионы страны и значительную часть чиновников. Согласно неполным данным, к концу марта 1948 г. только по 26 областям, краям и республикам к судебной ответственности за нарушения закона о денежной реформе были привлечены свыше 2 тыс. работников, в том числе руководителей партийного аппарата и правоохранительных органов [817]. В ряде регионов в незаконных операциях были уличены высшие руководители – секретари обкомов, начальники управлений МГБ и МВД и т. д. Региональные чиновники зачастую занимались саботажем. В документах аппарата ЦК партии неоднократно отмечалось, что «некоторые партийные органы на местах затягивают рассмотрение дел, связанных с нарушением закона о денежной реформе, а в отдельных случаях даже берут под свою защиту «больших» партийных и советских работников, перекладывая всю тяжесть вины на второстепенных лиц» [818]; «значительная часть руководящих работников партийных и советских органов остается по существу безнаказанной» [819].