Георгий Данелия - Кот ушел, а улыбка осталась

— А кто такой Рачук?

— Самый нужный человек в Москве. Президент банка «Чара».

— Откуда ты взял этого Рачука?

— Вчера в Доме кино меня с ним познакомил Андрон Кончаловский. Рачук, оказывается, финансирует его фильм. Я закинул удочку насчет твоего фильма. Рачук спросил: «А дома у Данелии грузинская кухня?» и намекнул, что завтра вечером они с женой свободны. Вот телефон. Звоните, Георгий Николаевич, приглашайте.

Между прочим. Банк «Чара» в то время был очень популярным, и почти вся московская интеллигенция держала в нем деньги. (Там выплачивали самый высокий в стране процент.)

На следующий день Рачук с женой и Кушнерев обедали у нас. Президент банка «Чара» оказался интеллигентным, доброжелательным, интересным человеком, прической и усами напоминающий моего любимого Марка Твена. Говорили о кино. В кино он хорошо разбирался. В свое время его отец был начальником Главка кинематографии. Начать разговор о делах было как-то неловко, угощаешь обедом и деньги выпрашиваешь. Когда пили чай, Рачук сам спросил, сколько надо на фильм.

— Триста тысяч долларов.

— А что так много? — спросила жена Рачука Марина (она была номинальным директором банка «Чара»).

Я сказал, что недавно американцы предлагали мне за постановку фильма сто пятьдесят тысяч долларов, а бюджет того фильма был семь миллионов. А мы просим триста на все.

Между прочим. Такое предложение действительно было, но я отказался. Сценарий был для меня неприемлемым.

— Георгий Николаевич, все будет в порядке, — сказал Рачук. — Давайте завтра созвонимся и обсудим контракт.

На следующий день Кушнерев звонит в банк «Чара». Ему говорят:

— Готовим контракт на триста тысяч рублей.

— Как рублей? Долларов!

— Марина Вячеславна сказала рублей.

Три дня дозванивались до президента банка «Чара». Смогли соединиться только благодаря помощи знакомого, который работал в этом банке.

— Ваши сотрудники говорят, что контракт в рублях.

— В долларах.

— Скажите им.

— Скажу. Звоним.

— Да мы в курсе. Двести тысяч долларов. Транши по 50 тысяч в месяц. Приезжайте, подпишем контракт.

— Как двести? Триста!

— Двести. Это решение самого.

Снова начали вызванивать Рачука. Дозвонились только через два дня.

— Пока двести, а там посмотрим, — сказал он.

Между прочим. В тот же день в новостях упомянули банк «Чара», сказали, что у банка возникли проблемы с лицензией.

Итак, у нас на фильм 350 тысяч долларов (200 от Рачука, 150 от Госкино). Это мало, даже без учета инфляции. Можно на эти деньги снять фильм?

Можно, если экономить на всем. Запустились в производство. Прошел месяц, пошел второй. Первый транш банка «Чара» мы потратили. Ждем второго, не приходит. Звоним, задаем вопросы, нам отвечают:

— На следующей неделе. Звоним в Госкино, и там:

— На следующей неделе.

Денег нет, а остановиться мы не можем. По замыслу на экране должно быть серо, пасмурно, неприветливо. Производство фильма у нас спланировано так, что снимаем в октябре — ноябре. Если вовремя не снимем, выпадет снег и все надо будет снимать заново. Перешли на режим строжайшей экономии, отказывая себе во всем. Запомнилось совещание, на котором обсуждали, брать на завтра грузовик или нет.

— Лучше не брать.

— А на чем рельсы, тележку и приборы везти?

— В автобусе.

— Не поместятся. Там и так народу полно.

— Снимем без рельс и тележки.

От лихтвагена, камервагена, тонвагена, гримвагена и от больших приборов мы отказались с самого начала съемок.

Вечером звонит Кушнерев.

— Георгий Николаевич, телевизор смотрите?

— Нет.

— Срочно включите первую программу! Включил, на экране телевизора «маски-шоу»: люди в черных балаклавах с прорезями для глаз, в камуфляже, с автоматами в руках врываются в банк «Чара».

— Видите?

— Вижу.

— Что будем делать?

— Надо срочно аннулировать контракт.

По контракту 50 процентов прав на фильм принадлежали банку «Чара». Никто из инвесторов при таких условиях не станет с нами разговаривать. И мы с юристом подготовили акт о том, что Рачук отказывается от своих прав в связи с невыполнением обязательств. Но связаться с Рачуком мы не могли, в банке к телефонам никто не подходил. Войти в банк невозможно, его штурмуют толпы возмущенных вкладчиков. На мое счастье, жена Рачука Марина Францева оказалась дочерью друга Юры Роста, известного хирурга Вячеслава Францева. Юра узнал адрес, и мы в 8.30 утра без звонка явились к ним. Жили они в Армянском переулке в двухэтажном особняке. Октябрь. На дворе темно. В окнах второго этажа горел свет. Охранник остановил нас.

— Мы к Владимиру Ильичу, — сказал Рост, — если он спит, мы подождем.

— Как доложить? — спросил охранник.

— Юрий Рост, Георгий Данелия. Охранник сказал кому-то по рации:

— Здесь Рост и Данелия к Рачуку, — выслушал ответ. — Идите. На второй этаж.

Мы поднялись на второй этаж по лестнице. Дверь была открыта, около нее стоял второй охранник.

— Туфли снимите, пожалуйста.

В прихожей скинули туфли. Охранник проводил нас на кухню. Рачук за столом читал газету, пил чай. Увидев нас, он, не вставая, помахал рукой:

— Садитесь. Мы сели.

— Чай, кофе?

— Спасибо. Ничего. Владимир Ильич, у нас вопрос: банк сможет продолжать финансирование фильма? — спросил я.

— Георгий Николаевич, нам на некоторое время придется взять тайм-аут, — сказал Рачук.

— Надолго?

— Месяц, полгода, может, год…

— Владимир Ильич, мы не можем остановиться, — сказал я. — Через неделю снег выпадет. Надо будет все переснимать.

Вошла Марина Францева.

— Доброе утро, господа.

— Доброе утро.

— Юра, а ты что пришел, у тебя вклад? — спросила она Роста.

— Нет. Я сопровождающий.

— Понятно… Володя, ты очки мои не видел?

— Посмотри на окне, Мариночка. Марина направилась к окну.

— Георгий Николаевич, сколько мы вам перевели, 100? — спросила она.

— Нет, 50 тысяч.

— Может, и хватит? — Марина подошла к окну.

— Нет, Марина Вячеславовна, не хватит. По договору 200 тысяч, по 50 каждый месяц. Мы получили только первый транш. Люди второй месяц без зарплаты. Если банк не может продолжать финансирование, давайте подпишем акт о невыполнении обязательств.

— Понятно. — Марина взяла очки и пошла к двери. — Я же говорила: не надо в это влезать, 50 тысяч долларов коту под хвост!

— Мы на эти деньги не бриллианты покупали, Марина Вячеславовна (у Францевой на пальцах были кольца с бриллиантами, о них много писали в газетах), — а по шестнадцать часов, без выходных под дождем вкалывали!

— Ну, ну… и здесь виноваты. — Марина вышла.

— Не обращайте внимания, она нервничает, — сказал Рачук.

— Георгий Николаевич тоже нервничает, — сказал Рост.