Георгий Данелия - Кот ушел, а улыбка осталась

— Владимир Ильич, я на съемки опаздываю, — сказал я. — Если банк не может продолжить финансирование, давайте подпишем акт, а то с нами никто не будет дальше работать. — Я достал из папки бумагу, протянул Рачуку.

Рачук внимательно прочитал.

— А вот скажите, если съемки перенести на следующую осень, во что это обойдется? — спросил он.

— Трудно сказать, что будет через год…

— Ну что ж… — он подписал акт, положил ручку.

— Чай, кофе?

— Спасибо. Мы пойдем.

Вечером по телевизору опять про банк «Чара»: пессимистические прогнозы экспертов, гневные высказывания вкладчиков…

А я подумал: «Этот человек искренне хотел помочь мне. Сейчас ему очень плохо, а я еще нахамил его жене». Набрал домашний номер, который узнал Рост. Трубку поднял сам Рачук. Я сказал ему, что утром излишне резко разговаривал с его женой, приношу свои извинения и прошу простить меня. И хочу, чтобы он знал, что я ему благодарен и, если когда-нибудь, чем-нибудь смогу помочь, все сделаю.

— Спасибо, что позвонили, Георгий Николаевич. И хорошо, что позвонил. На следующий день я узнал, что Рачука не стало. Утром его нашли в ванной. До сих пор нет ясности, что на самом деле произошло. Версий и слухов много. Официально — сердечный приступ.

Между прочим. Через год адвокаты обманутых вкладчиков среди прочих бумаг нашли наш первый контракт с банком «Чара» и подали в суд, чтобы мы вернули двести тысяч долларов. И если бы не этот акт, подписанный Рачуком, не знаю, чем бы все для нас закончилось.

Итак, денег на съемки ни копейки, «Мосфильм» требует предоплату за технику и транспорт. В группе ропот. Что делать?

— Вот у меня телефон нефтяного олигарха (Кушнерев назвал имя), звоните, Георгий Николаевич.

Набрал номер.

— Как вас представить?

Назвался.

— Сейчас я выясню, — ответили мне. — К сожалению, он занят, Георгий Николаевич, позвоните наследующей неделе.

Я вспомнил предсказание мудрого Ролана Быкова.

— Надо писать заявление Досталю о пролонгации, видимо, придется остановить съемки на год, — сказал я.

— Звоните Стариковскому, Георгий Николаевич, — сказал Кушнерев.

В восьмидесятых годах ко мне пришел Аркадий Стариковский, тогда малознакомый человек, и попросил разрешения поставить на некоторое время его разбитую машину в мой гараж. Я разрешил. А потом случилось так, что мы с Аркадием подружились. В девяностых он стал крупным бизнесменом, и я по ходу съемок фильма «Орел и решка» этим пользовался. Нужны очки в дорогой оправе для нового русского Гоши. Звоню Аркадию:

— У тебя есть запасные очки?

— Есть.

— Присылай.

Нужно кашемировое пальто для другого нового русского. Звоню Аркадию:

— У тебя есть запасное кашемировое пальто?

— Нет. Только то, которое ношу.

— Присылай.

— А я?

— Сейчас не холодно. Всего на два дня.

Нужна для съемок престижная машина. Снова звоню Аркадию. И машина приезжает.

И вот теперь Кушнерев предлагает снова звонить Аркадию.

— Юра, Аркадий не мульти… А потом, мы же не вернем ему эти деньги, — говорю я Кушнереву.

— Георгий Николаевич, пока все ваши фильмы окупились, даже «Настя». Заключим договор, что вся прибыль идет к нему, пока он свои деньги не вернет. Звоните.

Набираю номер.

— Аркадий, еще одна просьба:

— А теперь что: шляпа, часы, телевизор, кальсоны?..

— Кальсоны не нужны. Кальсоны есть, новые.

— А что тогда? Малиновые штаны?..

— Нужно двести тысяч долларов. На фильм. Но должен предупредить: эти деньги мы вряд ли сможем тебе вернуть.

— А когда нужно?

— Сегодня. Только повторяю, по моим прогнозам фильм столько не соберет.

— Это я запомнил. Это можешь не повторять. До завтра можно подумать?

Назавтра Аркадий спросил номер счета, на который нужно перевести деньги. И спас нас.

Деньги Аркадию мы вернули, почти все. Дочка моего друга, очаровательная Татьяна Яковлева, кинокритик, поехала в Германию. Я попросил ее взять с собой кассету с нашим фильмом. Там она показала фильм своей знакомой, которая занималась прокатом. Та отнесла кассету на канал «Европа плюс». И этот канал купил наш фильм. После выплаты налогов мы получили 194000 долларов и перевели их на счет Аркадия. И еще. В благодарность мы написали в начальных титрах большими буквами: «Продюсер Аркадий Стариковский».

Аркадий часто летал по делам в Америку. Во время полета он давал кассету с фильмом стюардессе, чтобы она поставила ее для просмотра. И скромно сообщал ей, что продюсер фильма — Аркадий Стариковский — это он.

— Можете объявить перед просмотром.

Так что Аркадий был доволен.

Между прочим. В своей стране мы денег не вернули. В 1995 году прокат был окончательно развален.

Бюджет был скромный, но мы уложились. Многое мы сэкономили потому, что большое количество объектов сняли на территории киностудии «Мосфильм». Проектную мастерскую, где работает Лена. Больницу, двор больницы. Склад, где работает Чагин. Двор Зины, где Чагин взрывает гранату. Тюрьму, куда попал Чагин.

Но такие объекты, как квартира Гоши и квартира Зины, в интерьерах «Мосфильма» снять было невозможно. А построить эти декорации в павильоне было дорого. Поэтому квартиру Гоши нам пришлось снимать в моей квартире. А квартиру Зины — в квартире оператора фильма Геннадия Карюка.

У меня снимали так. К восьми утра приезжала группа: второй режиссер, ассистент режиссера, помреж, гример, костюмер, оператор, второй оператор, ассистент оператора, механик, три осветителя, звукооператор, микрофонщик, актеры. Все эти люди во время съемки нужны были на площадке. Так что все они с утра до вечера находились в нашей квартире и на лестничной клетке. И для членов моей семьи это было не очень комфортно. Иногда для того, чтобы «помыть руки», приходилось идти в общественный туалет у Покровских Ворот. Все осветительные приборы, аппаратуру, кабели, костюмы на ночь оставляли у нас. И так шесть рабочих дней.

Но это еще не все. По сюжету жена нового русского Гоши поссорилась с ним и вывезла из квартиры всю мебель. И нам для съемок пришлось вынести из гостиной всю мебель на лестничную площадку. Но и это не все. По сюжету эту квартиру, без мебели, Гоша оставляет Чагину. А Чагин, когда ему понадобились деньги на лекарство, сдает квартиру цыганам. Цыгане пожили там две недели и исчезли, прихватив с собой все, что там оставалось, включая ванну. Поэтому и нам пришлось снять люстры, дверные ручки, отодрать раковину и ванну. Кроме квартиры в моем доме сняли: вестибюль дома Лены, лестницу Лены и прихожую Лены (в квартире Роста). Надо отдать должное подвигу моей жены Гали. Она вынесла все это стойко. И даже часть группы кормила дома.