Георгий Данелия - Кот ушел, а улыбка осталась

И снова собрались мои друзья, тбилисские и московские.

О том, что Коля пишет стихи, я не знал. Он мне не говорил об этом. Сейчас понимаю почему Что бы он ни делал: рисовал, писал сценарии, снимал кино, — я его все время критиковал, наставлял, воспитывал, учил. Он не хотел, чтобы то же самое было со стихами…

Последнее время я редко выхожу из дома и мало с кем общаюсь. Исключение мои друзья — Рост, Афоня и Шкет. С Афоней и Шкетом мы живем в одной квартире в моем кабинете. А Рост живет над нами и навещает меня. Мы с ним сидим в креслах, смотрим телевизор. Коты телевизор не смотрят. Мой друг Шкет спит на своем любимом стуле, на пледе. А мой друг Афоня — на диване.

В отличие от меня Рост сегодня уже обежал вокруг пруда, написал статью, чинил кровлю мастерской, встретил на вокзале знакомого своего знакомого, правил гранки в редакции, покупал подарок внуку, был в больнице у родственника из Киева, на выставке своих фотографий, на дне рождения вдовы друга и на поминках известного философа. Его мечта — спокойно сидеть в кресле и смотреть телевизор. Он устал. А я с утра до трех часов дня писал книгу, а потом изнывал от безделья (читать мне уже трудно, быстро устаю). Мне охота поговорить, пофилософствовать. Бывает, мы смотрим футбол или теннис, я говорю, говорю, Юра слушает, слушает.

— Все имеет свой возраст. Вселенная. Звезды. Земля. Человечество, — рассуждаю я. — Все когда-то родилось и когда-то исчезнет. И человечество тоже. А я не могу понять, в каком оно теперь возрасте? Толи в подростковой глупости, то ли в старческом маразме… Юра, ты как считаешь?

Молчание.

— Ты как считаешь? — говорю я громче.

— Да, Маша Шарапова хорошо играет, мощные удары, — громко говорит Юра. — Молодец.

— А по поводу того, что я сказал?

— А что ты сказал? Гия, я тебя предупреждал, говори чуть громче, а то я не все слышу. (Часто я забываю, что наступила пора, когда с друзьями надо говорить чуть-чуть громче.)

Между прочим. У нас с Юрой мировоззрение и мироощущение совпадают, но есть кое-что, в чем стопроцентного согласия нет. К примеру: надо ли всем знать правду до конца, или можно кое-что утаить? Юра считает — надо. Я считаю — можно утаить.

«Истина никогда, по существу, не приносит добра человеку — это идеал, к которому стремятся математики и философы. В человеческих отношениях — доброта и ложь дороже тысячи истин».

Трем Грин.

А бывает, Рост не приходит — неделю, месяц, а то и два. Про таких, как Юра Рост, мама говорила: «У него перец в попе». Сидеть долго дома Рост не может. Он побывал везде. И из каждой своей поездки что-то мне привозил. Из Кабо-Верде он привез мне бамбуковую дудку. Он приобрел ее, когда на траверсе островов Зеленого мыса с корабля «Академик Келдыш» спускался в батискафе «Мир» на дно Атлантического океана. Тогда Росту было 52 года. Из Тибета он привез мне серебряный колокольчик, приобрел его по дороге, когда поднимался с альпинистами на вершину Эвереста. Рост их фотографировал (фотограф Юра от Бога). Тогда Росту было 67 лет. А когда ему стукнуло 74, он из Лондона на мотоцикле с двумя мотогонщиками пересек Европу, Турцию и Грузию и привез мне бутылку ткемали и банку аджики. Аджика была зеленая, с орехами, вкусная.

Неподалеку от нас, во дворе стоит чистенький одноэтажный, увитый диким виноградом дом. В этом доме мастерская Роста.

Лет тридцать назад я вышел гулять во двор с моим псом Булькой. Кто-то сломал кирпичный забор, разделяющий наш двор и соседний. Булька через пролом убежал туда. Я за ним. В захламленном, грязном дворе стоял покинутый, полуразрушенный одноэтажный дом. Булька подбежал к стене дома и поднял лапу. А я подумал: «Вот хорошая мастерская для Роста». Рост находку Бульки одобрил. Со своим другом Ваней Духиным они восстановили этот дом. Потом вскрыли асфальт, выкопали котлован четыре на восемь, купили землю, засыпали траншею и посадили виноград, японские яблони, можжевельник, барбарис, подсолнухи, цветы, а чуть поодаль соорудили фонтан. Мастерскую Рост назвал «Конюшня Роста» (раньше там были конюшни Боткина), а двор с фонтаном — «Духин сад».

Зима. Пошел на кухню пить чай. Смотрю в окно. Метрах в сорока от моего дома театр «Современник». Из окна кухни видно, как двое в ватниках чистят крышу театра. Увидев меня, один поднимает руку и машет. Это Иван Андреевич Духин. Друг Юры Роста и мой. Он жестянщик, кровельщик и мастер на все руки. А еще он один из лучших специалистов по истории русских колоколов (выпустил несколько солидных монографий).

У Ивана был ключ от мастерской Роста. Когда Юра разъезжал по своим журналистским делам, Иван заходил покормить кошку Дусю. Был такой случай. Юра вернулся домой, видит, Иван Андреевич Духин и Михаил Сергеевич Горбачев сидят, беседуют.

— Вы как Ленин и печник, — сказал Юра.

— Только неизвестно, кто из нас Ленин, а кто печник, — сказал Горбачев.

Не буду подробно писать об Иване Духине, об этом светлом, добром и чистом человеке хорошо написал и снял фильм Юра Рост.

Когда Рост навещает меня, извожу его не только я, но и мой друг кот Афоня. Бывает, мы сидим в креслах, смотрим телевизор. Афоня просыпается, открывает глаза и смотрит на Роста. Потом спрыгивает с дивана, в своем возрасте он делает это осторожно (ему 20 лет), подходит к Росту и смотрит ему в глаза. Рост делает вид, что не замечает. Тогда Афоня говорит:

— Мяу.

Рост покорно встает и пересаживается в кресло у письменного стола. Отказать Афоне он не может: Афоня у нас самый старший, самый главный и самый умный. Мой друг кот Шкет (ему четырнадцать) так не считает, но терпит (до поры до времени). А Афоня забирается на вольтеровское кресло, в котором сидел Рост, и устраивается там. Он лежит в кресле столько, сколько надо, потом спрыгивает, потягивается, подходит к Росту и опять сверлит его глазами. С кресла смотреть телевизор удобней, и Рост охотно пересаживается на прежнее место. Афоня забирается на кресло у письменного стола, принимает величественную позу сфинкса, размышляет о чем-то. И всем понятно, что кот не простой, род его древний и знатный.